Позже Иванов увлекся получением гибридов. Среди его «шедевров» (названных так им самим) были помесь самца зебры и ослицы – «зебран», и помесь бизона и коровы – «зуброн». В 1910 г. на зоологическом конгрессе в Австрии он представил новый свой крупный проект – «ньюманзе», помесь человека и шимпанзе. После этого объявления мировое научное сообщество объявило ему бойкот. Иванов превратился для коллег в «русского Франкенштейна».
Однако он не опустил рук и после революции 1917 года предложил свои идеи новым властям. В 1926 г. один из советских руководителей по фамилии Горбунов[15] оценил его смелость и выделил средства на его проект на том основании, что этот эксперимент докажет раз и навсегда правоту эволюционной теории Дарвина и выставит на всеобщее посмешище религиозных реакционеров.
Профессор Иванов отправился в Париж, где добился поддержки директора Института Пастера[16], разрешившего ему осеменить человеческой спермой трех самок шимпанзе. После неудачной попытки Иванов предложил осеменить женщину обезьяньей спермой. Это заставило директора Института Пастера усомниться в научной ценности эксперимента и прекратить поддержку ученого.
Вернувшись в 1929 г. в Россию, Иванов нашел пять женщин, добровольно согласившихся на оплодотворение спермой самца орангутана по кличке Тарзан. Однако тот умер еще до забора у него половых клеток.
В 1930 г. Иванов был репрессирован. Его сослали в лагерь в Казахстане, где он умер спустя два года с клеймом опасного ученого-безумца.
Энциклопедия относительного и абсолютного знания
14
Пищевой принтер выдает две порции чего-то разноцветного и пахучего, что при некотором усилии воображения можно принять за гамбургеры. Алиса и Симон молча едят в модуле «Юнити», ритмично делая глотки напитка, отдаленно напоминающего пиво.
Оба смотрят в пустоту.
– Я совершила ошибку, – нарушает молчание Алиса. – Моя работа приносит одни беды. Теперь она стала убивать.
Симон не спускает с молодой женщины взгляд своих светло-серых глаз.
– Ты не виновата.
– Я повела неправедную войну. Я вообразила, что, изобретая гибридов, спасу человечество, а на самом деле убиваю людей, вот и все.
Симон качает головой. Оба пребывают в крайне угрюмом настроении.
Сколько я протяну в трауре, мучаясь чувством вины?
Скотт… Кевин…
Смогу ли я когда-нибудь прийти в себя и все забыть