Прослеживаю глазами в направлении группы мужчин, которая все еще вне фокуса, но даже без очков вижу крепкие фигуры в темной форме, напоминающей армейскую. Несколько человек окружили контейнеры, пытаясь потушить пожар, еще трое оказывают первую помощь другим детям, закутывая их в пледы и осматривая повреждения. И только один человек во всем этом адском хаосе по-настоящему привлекает мое внимание.
Звон металла оглушительным крещендо разносится по территории порта, и вот тогда до меня доходит, что это вовсе не гром. Огромный мужчина стоит в нескольких ярдах от нас, небрежно ухватившись за рукоятку топора своей гигантской рукой, а потом подключает вторую, делая замах и снова опуская на корпус грузового отсека орудие, предназначенное для рубки дров. В месте удара с невероятной легкостью появляется новая дыра, словно кто-то взял карандаш и ткнул им в листок бумаги, пробив насквозь.
Не знаю, что именно так завораживает меня в этом зрелище, но я неотрывно наблюдаю, как тяжелые удары снова и снова обрушиваются на металлический контейнер, превращая его стену в ничто. Великан будто вскрывает консервные банки, проверяя, что находится внутри, пока его товарищи обыскивают порт. Вот бы у меня было столько же силы, чтобы дать отпор, когда на нас напали. Тогда мистер и миссис Холл были бы живы, а мы бы не угодили в это подобие ада.
Некоторое время я прихожу в себя, пока люди, спасшие нас, заносят меня и Джоша в какие-то списки. Точно не могу сказать, сколько времени проходит, прежде чем сажусь, пробегая глазами по лицам спасенных детей: я хорошо их запомнил, несмотря на темноту, в которой нас удерживали. Мне нужны очки, черты расплываются, я прищуриваюсь.
– Кого-то не хватает, – пересчитываю про себя «один, два, три, четыре, пять…». – Нас было восемь.
Джош кривится, помогая мне встать, когда к нам подходит мужчина на вид за сорок. Почему-то мне кажется, что именно он тут главный, у него армейская выправка и точеные черты лица. Он снимает с головы кепку, вытирая пот со лба ее задней стороной, в светлых волосах виднеется проседь, а глаза теплого карего оттенка тщательно изучают наши лица, прежде чем он бесцеремонно произносит слова, навсегда меняющие мою жизнь.
– Меня зовут Каллум Роддс. Нам только что доложили, что ваши семьи были убиты, мне очень жаль. – Я уже видел подобное. В драматичном кино обязательно есть момент в больнице, когда врач выходит к родственникам пациента, чтобы сообщить ужасные новости о его кончине, но эта сцена кажется совсем не такой. Вместо того чтобы расплакаться, как это делает Джош, я впиваюсь взглядом в говорящего и выплевываю: