Пустыня песка и камней, через которую они добрались, тянулась на запад, но на севере, юге и востоке уже нельзя было различить горизонт, так как свет, отражавшийся от миллиардов песчинок соли, был настолько ослепителен, что его блеск не давал смотреть, даже если прищуриться.
Яркое сияние составляло единственный пейзаж, и его мощная сила, казалось, соперничала только с горячим ветром, который уносил далеко сухой жар, обжигающий кожу.
Им пришлось ждать до заката, пока солнце не пересекло их головы, удлиняя до бесконечности их тени на белоснежной равнине. Тогда Леон Боканегра осознал, куда они прибыли и чего, видимо, от них хотят.
– Думаю, они хотят, чтобы мы добывали соль из этих солончаков.
– Что ты сказал? – изумился Фермин Гаработе.
– Похоже, нас привели сюда, чтобы мы работали там.
– Но что это за безумие? – почти всхлипнул Диего Кабрера. – Как они представляют себе, что мы сможем выжить в таком пекле?
Их капитан лишь указал на два крошечных пятна на горизонте.
– Они выживают, – пробормотал он.
– Но это не могут быть люди.
– Это люди.
С наступлением темноты их заставили двигаться вдоль окаменевшего моря, которое вскоре скрылось во мраке, пока они не добрались до возвышенности, где возвышался некий форт, построенный из огромных соляных блоков, внутри которого их ждала дюжина фенеков.