Над площадью впереди гремела музыка. Элина заметила уличную танцовщицу в великолепном красочном наряде – юбке-лехенге и блузке-чоли, – которая кружилась под звуки раванастра. Вокруг собрались несколько зевак. Ферма прошла мимо, а Элина задержалась посмотреть на девицу, как та кружится, подставив лицо солнцу и раскинув длинные загорелые руки. Каково это: просто танцевать, забыв обо всем? Наполнить сердце музыкой, чтобы в нем не осталось места тревогам и страхам? Носиться подобно самуму, ведомому звуками города, – так же, как эту девушку ведет раванастра? Занимаясь с учителем, Элина должна была строго придерживаться ритма – четко, уверенно, без лишних движений. А эта танцовщица кружилась, как ей самой хочется. Элина привстала на носки, чтобы получше рассмотреть девушку из-за голов, но услышала оклик Фермы и, оглянувшись напоследок, поспешила с площади.
Они нырнули в проулок – настолько узкий, что пришлось идти боком, – под арки, увитые алыми цветами, затем свернули за угол и наконец оказались перед темным навесом «Чайного сада», любимого места Элины во всей столице.
В иной раз она бы с радостью уселась внутри с чашкой ароматного чая из туласи, однако сейчас ее внимание было полностью направлено на толпу у входа. Народу собралось больше, чем на прошлый митинг: мужчины и женщины всех возрастов, и раванцы, и сешарийцы. Они внимательно слушали тонкого, словно пшеничный колос, человека, вещавшего с небольшой трибуны. Голос у него, не под стать сложению, был громкий и раскатистый; он долетал до дальних уголков площади, задевая струны даже внутри самой Элины. Будь она простушкой, то слушала бы Джангира часами, жадно впитывая его истории и веря каждому его слову. Однако золотые шапки на головах собравшихся и оратора ясно демонстрировали, на чьей стороне эти люди.
– Грядет война, друзья мои! – провозгласил Джангир. – В эту самую минуту джантарцы заряжают оружие и смазывают земиры. Они оскверняют наши стены, называют нашего короля еретиком и узурпатором. Они плюют на имя нашей богини и желают потушить Ее пламя!
Вокруг послышались гневные выкрики, топанье ногами. Элина подалась назад, но Ферма твердо сжала ей плечо и прошептала:
– Держись рядом.
– Они зовут дочь короля, нашу осиянную будущую королеву, шлюхой. Они смеются над нашими обычаями, уничтожают наши заставы. Всего несколько циклов назад в Расбакане пятеро наших солдат… наших сыновей… – Джангир со скорбным лицом покачал головой. – Простите, друзья, я не могу поведать вам о случившемся. Это слишком ужасно.