– Уинстед, – появившись наконец в гостиной поприветствовал его хозяин дома.
Он не выглядел удивленным, хотя, насколько помнил Дэниел, Хью невозможно было чем-то удивить, он умел при любых обстоятельствах сохранять невозмутимое выражение лица. Именно поэтому его было практически невозможно обыграть в карты. Этому так же способствовала его поразительная способность запоминать цифры и производить вычисления.
– Какими судьбами? – поинтересовался Хью, прикрыл за собой дверь и прошел в комнату, хромая и тяжело опираясь на трость.
Дэниел с трудом удержался, чтобы не отвести взгляд. Когда они вновь встретились в Италии после долгой разлуки, ему было тяжело наблюдать за болезненной хромотой друга, зная, что причиной тому стали его необдуманные действия. Необходимость смотреть на страдания Хью была частью его наказания, хотя после того, что случилось с ним сегодня вечером, он был вовсе не уверен, что заслужил это самое наказание.
– На меня напали, – ответил он коротко.
Хью замер, потом медленно развернулся и, настороженно оглядев Дэниела с головы до ног, сказал, указывая на кресло:
– Присядь.
Однако кровь так бурлила в жилах, что Уинстед не мог спокойно усидеть на месте.
– Уж лучше постою.
– В таком случае извини, но я сяду, – проговорил Хью, скривив губы от презрения к собственному бессилию.
Он неуклюже проковылял к креслу, тяжело опустился в него, и с его губ тут же сорвался вздох облегчения. На этот раз он не притворялся. Хью мог солгать в чем угодно, но только не в этом. Дэниел видел искалеченную ногу друга. Врачи совершили невозможное, сохранив ее, а то, что Хью смог еще и ходить, и вовсе оказалось настоящим чудом.
– Не возражаешь, если я выпью? – Хью положил трость на стол и принялся растирать онемевшие мышцы, даже не пытаясь скрыть отразившуюся на лице боль. – Он там, – кивком указал он на сервант.
Дэниел пересек комнату и достал из серванта бутылку бренди.
– На два пальца?
– На три, пожалуйста. День был долгим.
Наполнив стакан, Дэниел передал его другу. Сам он не притрагивался к алкоголю с той самой злополучной ночи, но у него не было искалеченной ноги, требовавшей обезболивающего.
– Спасибо, – то ли простонал, то ли прошептал Хью, сделал большой глоток, потом еще один и прикрыл глаза, когда обжигающая жидкость заструилась по горлу.