– Луиш, это моя кузина Матилда, о которой я тебе как-то рассказывал. – А это – Луиш-Бернарду Валенса, один из самых скептически настроенных представителей моего поколения.
Она улыбнулась такому замечанию кузена и взглянула на Луиша-Бернарду, посмотрев ему прямо в глаза. Матилда была почти того же роста, что и он, сам по себе довольно высокий мужчина, ее жесты и улыбка выдавали в ней еще довольно юную девушку. Не более двадцати шести, – подумал он, зная при этом, что она уже замужем и имеет детей. Он также знал, что муж ее работает сейчас в Лиссабоне, а она здесь на отдыхе со своими двумя детьми.
Наклонившись, он поцеловал протянутую ему руку. Луиш-Бернарду любил разглядывать руки, которых касался губами. Он увидел перед собой тонкие и длинные пальцы, на которых запечатлел свой поцелуй – чуть более долгий, чем того требовала обычная в таких случаях учтивость.
Подняв глаза, он убедился, что она, снова улыбнувшись ему, не отвела взгляда в сторону.
– А что значит быть скептически настроенным? То же, что быть усталым?
Жуан ответил за него, оставив другу право на дополнительную реплику.
– Быть усталым, для Луиша?! Это вряд ли. Есть вещи, от которых он никогда не устает, правда, а?
– Да. Например, я никогда не устаю любоваться красивыми женщинами.
Эта фраза прозвучала не как простой комплимент, а, скорее, как начало словесной баталии. В воздухе повисла неловкая тишина, и Жуан Фуржаж воспользовался ею, чтобы отступить назад:
– Ну что ж, я вас представил. Разберитесь теперь сами со скептицизмом, а я пока возьму что-нибудь выпить. Только, моя дорогая кузина, будь осторожна: я не уверен, что этот мой гастролирующий скептик, в оценках окружающего зала, может стать тебе подходящим компаньоном. В любом случае, даже если вы вдруг почувствуете себя неловко, я вас не брошу и скоро вернусь.
Она наблюдала, как Жуан удалялся, и, несмотря на ее наработанную уверенность в поведении, Луиш-Бернарду заметил, что во взгляде ее промелькнула некая мрачноватость, а голос, когда она снова обратилась к нему, прозвучал с едва заметной ноткой непредвиденного беспокойства:
– Это и есть тот самый момент неловкости?
Луиш-Бернарду почувствовал, что его фраза о красивых женщинах оказалась неуклюжей, неприличной и лишь напугала ее. С нежностью в голосе он ответил: