Однажды Элизабет и Пол пригласили нас к себе домой, в Королевский госпиталь, где их отец Морис Фицджеральд работал секретарем, а мама, Сюзанна, переводчиком среди франкоязычных беженцев. Сюзанна была наполовину бельгийкой, так что в их семье свободно говорили на двух языках – английском и французском.
Меня всегда очаровывало прекрасное здание Королевского госпиталя. Основанный в 1684 году госпиталь приобрел всемирную известность благодаря своим обитателям – знаменитым пансионерам Челси в форменных алых мундирах, – а также проводимой здесь ежегодной выставке цветов. История госпиталя завораживает, а красота творения архитектора Кристофера Рена не перестает восхищать и по сей день. Кое-кто из жильцов пансиона частенько заглядывал ко мне в мастерскую по воскресным дням после службы в церкви выпить пива и поболтать. Некоторых я просила позировать. Старики с удовольствием соглашались. Им нравилось сидеть неподвижно, важно глядя в пространство; кроме того, они были не прочь получить несколько шиллингов за сеанс. Прогуливаясь по набережной Темзы, я непременно останавливалась перед Королевским госпиталем, чтобы полюбоваться его изящным фасадом. Однако внутри оказалась впервые. Вскоре я стала постоянным гостем у Фицджеральдов, квартира которых находилась в левом крыле Королевского госпиталя.
В мой первый визит меня провели в библиотеку, где я познакомилась с Сюзанной Фицджеральд. Библиотека – самая совершенная комната, какую мне когда-либо доводилось видеть: оформленная в стиле неоклассицизма «братьев Адам» с настенными панелями мягкого яблочно-зеленого цвета и камином изысканных пропорций, она словно подчеркивала теплоту и обаяние хозяйки дома. Я немедленно влюбилась в Сюзанну и в остальных членов этой приветливой и дружной семьи. Старший сын, Морис Фицджеральд, в то время находился со своим полком на Дальнем Востоке.
В тот первый визит Морис-старший провел меня и в ту часть здания, где жили пансионеры, я получила возможность взглянуть на поражающие своим убранством парадные помещения – прежде всего Большой зал, часовню и столовую, а также небольшие кабинки, где обитатели пансиона при желании могли поесть отдельно от остальных. Внутренние интерьеры сохранились в своем первозданном виде. Удивительно было стоять перед колоннадой Королевского госпиталя и читать венчающую ее латинскую надпись: «In Subsidium et Levamen emeritorum Senio Belloque Fractorum, condidit Carolus Secundus auxit Jacobus Secundus, perfecere Gulielmus et Maria, Rex et Regina, Anno Domini MDCXCII»