– Препарат называется «аспирин», – расхохотался доктор. – Скорее всего, мысль о тюрьме оказалась более действенной, чем мое снадобье.
– Нет-нет, она уверяет, что все дело в чудо-лекарстве.
Для беженцев была организована столовая в цокольном этаже дома на Сент-Леонард-Террас. Их пайки поступали в общий котел, женщины по очереди готовили обед. Некоторые оказывались отменными кулинарками, другие – менее искусными. Из-за этого случались неприятные сцены, когда мужчины принимались ворчать и жаловаться, что не в состоянии есть такую бурду.
Была среди них одна пожилая женщина, натура яркая и самобытная, которая приехала без семьи и взяла на себя обязанности стряпухи, поскольку возраст не позволял ей работать на фабрике. Женщину звали Серафиной. Серафина обладала железным характером, непреклонной волей и умела приструнить любого ворчуна, заставив того буквально дрожать от страха. Несколько дам из нашего комитета также вызвались помогать закупать продукты и готовить. Сюзанна, которая была чрезвычайно практичной и привыкла вести большое хозяйство, с головой погрузилась в «кухонные» проблемы беженцев.
Предполагалось, что все возникающие сложности мы будем обсуждать на общих собраниях комитета, которые проходили всё в том же доме Уистлера на Чейни-Уок под председательством мисс Эвелин Кэмпбелл Грэй, носившей титул леди-мэра, и Марджери Скотт. Некоторые проблемы требовали неординарных решений, возникали споры, и в результате наши собрания превращались в череду бесконечных препирательств.
Я все еще числилась диспетчером в службе спасения. В те дни, когда у штатных работников был выходной, нас, волонтеров, вызывали на дежурство. Для меня эти вызовы становились чем-то вроде короткой передышки среди круговерти забот о беженцах. Крис и Шейла – телефонистки, с которыми я познакомились в ратуше, – вскоре стали завсегдатаями на Чейн-Плейс. Миссис Фрит прониклась симпатией к девушкам и приняла их как членов семьи. Элен Колеман, музыкант и композитор, также работала диспетчером-волонтером в ратуше, она часто приглашала меня в свой прекрасный дом на Малберри-Уок. Я любила слушать ее игру, сидя в уютной гостиной, выходящей окнами в небольшой внутренний садик. Иногда Элен ставила для меня пластинки с записями своих музыкальных сочинений, и тогда нам обеим казалось, что груз повседневных тревог становился чуть легче. Одна из наших телефонисток в мае вышла замуж. Мы все гуляли на свадьбе. Но молодожены провели вместе всего три дня, а затем мужа призвали в армию и отправили во Францию. Наша подруга вернулась на работу. Теперь это была молодая, раздавленная горем вдова – ее муж был одним из тех, кто погиб в Дюнкерке.