– Маги, гадалки, экстрасенсы, все как ты любишь, – сообщаю я, в эгоистичном порыве взять ее с собой. Ходить одной по притонам, ну, такое себе удовольствие.
– Что, реально? – ожидаемо восклицает Кируся. – Слушай, Холмс, а тебе помощник не нужен?
Конечно, мнусь для приличия, но, естественно, соглашаюсь. Мы встаем из-за стола, относим заваленные обертками подносы и, закинув на плечо сумки, покидаем гомонящее заведение.
На улице уже почти лето. Конец апреля в этом году реально жаркий. Мы не спеша идем к университетской парковке, где меня уже ждет папин старенький Опель. Кируся принимается канючить. Ей, видите ли, срочно приспичило заняться сбором информации для моей новой статьи. Она, конечно, не говорит о том, что решила погадать между делом на суженного, но я ее слишком хорошо знаю. Однако сейчас мои мысли заняты другим. Я пока даже лучшей подруге на рассказала о своем дерзком плане. Надеюсь, и не придется. Отмазываюсь срочными делами и обещаю заняться гадалками завтра. Видя, что не удалось меня переубедить, Кируся замолкает. Она дожидается, когда я сяду в машину и, помахав мне рукой, идет на остановку.
Дорога до места моей новой работы занимает почти час. Опаздывать не хочется иначе эта бледная моль Анжела Михайловна быстро выставит меня и мой план погорит, не успев начаться.
Паркуюсь за воротами. Нужно уточнить, можно ли мне заезжать на территорию. Хотя… Еще раз оглядываю величественный сад, небольшой каскад фонтанов вдоль подъездной дорожки и понимаю, что мое «корыто» испортит местный ландшафт.
К счастью, вчерашняя встреча с Вознесенским не поколебала мою уверенность в плане. Он был прост, как три копейки, но с то же время опасен. Судя по бумагам отца, Вознесенский по уши в грязных делишках замазан: рейдерские захваты, отмывание денег и прочие криминальные изыски. Мне лишь нужно найти этому подтверждение и тогда вся его империя рухнет, как колос на глиняных ногах.
Широкая асфальтированная дорожка уверенно глотает тихий шорох моих кроссовок. Оглядываюсь по сторонам. Сколько, интересно, он вбухал сюда денег? Денег, из-за которых погиб мой отец. Кулаки невольно сжимаются. Я медленно выдыхаю. Мне не нужны эмоции. Главное сейчас – обосноваться в доме, а дальше дело техники.
Замечаю, как входная дверь открывается и на пороге появляется Вознесенский. Я достаточно далеко, чтобы разглядеть его лицо, но судя по чертовски строгому костюму и наброшенному на плечи пальто, это точно он. В одежде Вознесенский выглядит несколько иначе. Он неторопливо спускается со ступеней и садится в начищенный до блеска черный лимузин. Я подхожу ближе и останавливаюсь у широкого ствола одного из стоящих вдоль дороги кипарисов. Автомобиль медленно катит мне навстречу.