В другую сторону улица вела к дороге, возле которой стоял киоск, в нем часто днем, особенно в жару, продавали шипучий сладкий лимонад и вафельное мороженое. Возле этого киоска и было то счастливое место, которое освещалось одиноким фонарем.
Мальчик направился к этому фонарю, но пошел не по тротуару, а возле него по сырой траве, чтобы не было видно его силуэт в темноте на фоне света фонарей. Он давно заметил: когда человек идет по тротуарной дорожке, его издалека видно, потому что, хотя фонари на электрических столбах и горели через один, но в их свете силуэты все равно были различимы. Стоило отойти на обочину, силуэт сливался с темными очертаниями растущих по обе стороны от тротуара разными деревьями или большими и густыми кустами шиповника, тогда можно было услышать только шелест шагов по траве, но человека совсем не было видно. Сын просто ждал маму с работы. Каждый день ждал. Очень ждал.
Его мама работала в две смены на одной из местных швейных фабрик: с восьми утра до десяти вечера. Она шила военную форму для Советской армии. А в две смены – это чтобы заработать «лишние» десять руб лей, которые в большой семье были очень нужны. Половину из них она отдавала одному из троих своих младших братьев. Старший из них уже учился на дневном отделении пединститута. Институт находился в соседнем районе, куда в четыре часа утра каждый день через их поселок шел пригородный поезд. Брат приезжал в родительский дом только по выходным, и то когда у него в институте не было экзаменов или зачетов.
Мальчик дошел до угла, где стоял киоск, но выходить на освещенное фонарем место не стал, а остановился в тени большого густого куста. Дул не сильный, но неприятный порывистый прохладный ветер, который шевелил листву на деревьях и кустах, отчего с ветвей и листьев на землю слетали дождевые капли. Они были холодными и падали мальчишке то за шиворот, то на голову, то на тоненькую рубашку, и это было очень неприятно.
Можно было выйти под свет фонаря, там бы на него эти противные капли не падали, но ведь спустя минут десять бабушка с дедушкой могли хватиться ребенка и выйти на улицу его искать. Тогда бы они легко могли его увидеть под фонарем и увести домой. Он это понимал.
Вглядываясь в темноту проселочной улицы, мальчишка крутил головой то в сторону калитки дома бабушки, то в сторону улицы, откуда должна была появиться его мама, и поеживался от изредка заныривающего под рубашку холодного ветра.