– О, вы помните, как краснела Мишель каждый раз, когда врала? – звонко смеялась Рита. – Ее щеки моментально становились, как помидор. Или, – она снова засмеялась, и смех мешал ей продолжить рассказ дальше. – как она решила соврать, что была на последнем уроке, когда мне часом ранее позвонила классная руководительница и все рассказала. Стояла на пороге с глазами в пол, и только слово попытается сказать – тут же губа начинала дрожать.
– Ну мам! – возмущенно хлопнула ладонями по своим коленям Миша. – Сколько можно уже, в самом деле? Мне давно не четырнадцать!
– Смешно, как ты боялась осуждения, но пыталась соответствовать своим друзьям. Мы все равно доверяли тебе.
– Ага, – часто закивала подруга, – друзей только наказывали за все, что можно было, вот я и боялась того же.
Я погружаюсь в прошлое. Все, чем я дорожила или любила, летело в мусорку, если я говорила что-то неправильное, не удовлетворяющее маму. Мне приходилось прятать крафтовые листы и фломастеры, подаренные тетей, приходилось делать вид, что я сплю, когда совсем этого не хотела или подделывать оценки, хотя она никогда их не проверяла. Мои изношенные вещи перешивались мной же вручную, потому что ей никогда не было дело до того, как и в чем я хожу. Тетя помогала мне иногда, особенно когда мои бедра стали шире, и отдавала свои вещи. Ее разговоры с мамой, где она переубеждала маму в неправильном отношении ко мне, я слышала каждую неделю и каждую неделю слышала один и тот же ответ: «Не лезь в воспитание моего ребенка».
Мы редко разговаривали. Редко виделись, живя в одной квартире. Но я все делала не так. Говорила не так.
– Мам, я порвала учебник. – тихонько подошла я к косяку двери. Глаза мои были направлены в пол, я боялась смотреть на нее.
– А от меня что хочешь?
– Виолетта Викторовна, – она была моим классным руководителем, – сказала нужно заплатить за него.
С ее губ слетел тяжелый вздох. Я осмелилась поднять свой взгляд на маму и увидела, как ноздри ее расширились, а стеклянный, чужой взгляд смотрел прямо.
Перед ней на журнальном столе стоял недавно наполненный стакан. Только тогда заметив его, я осознала какой глупостью было подходить к ней в этот момент.
Я порвала учебник не случайно. Мой одноклассник на протяжении года всячески доставал меня. Прятал вещи по классу, выкидывал канцелярию с окна, изрисовывал тетради. Проходя мимо по коридору, мог толкнуть плечом или задеть сумку так, что она слетала с моего плеча. Я порвала его учебник со злости, когда он на весь класс начал обсуждать и смеяться, что у меня старый и изношенный рюкзак, намекая на бедность.