К тому же он и не знал, как складывается сюжет, возможно, первые страницы и не убедят читателя в несомненной гениальности рождающейся книги.
Теперь Туманов был доволен сделкой. Что там ждет впереди, его пока мало заботило. Пусть безумная ночная эйфория и лишила его физических сил, но определенный прилив бодрости, да и необходимость заставили его насытить желудок. Привычка творчески подходить к процессу приготовления пищи, на деле подменяющая писательский труд, отныне стала ему казаться смешной и даже идиотской, но по инерции он всё-таки достроил недоеденную вчерашнюю конструкцию из моркови.
Растрачивать на эту забаву крупицы своего вдохновения, навредить своим писательским потугам, Авдей не боялся. Вдохновение ему приносит лампа! И только ночью. Так что в светлое время суток он волен делать всё что угодно, поступать так, как ему заблагорассудится.
Тут его сердце кольнуло пугающее предположение: вдруг лампа даровала ему лишь единственную ночь писательского безумия?! А если это больше не повторится?! А он даже не сумел в полной мере реализовать дарованную ему возможность: не уложился в срок, не написал бестселлер за один присест…
Такие мысли ужасно расстроили Туманова, и он, позабыв про сон, отправился в люди, чтобы сменить обстановку и отвлечься.
Сокрушенно вздыхая чуть ли не на каждом шагу, он с нетерпением ждал вечера. Развеяться никак не получалось. Писатель без интереса наблюдал за праздно шатающимися согражданами, через окна магазинов тоскливо подглядывал за труженицами прилавков и время от времени напружинено озирался, пытаясь заметить какой-либо явственный и обнадеживающий знак свыше…
В городской парк Авдей не пошел. Странное поведение птиц, шарахающихся от него, как от прокаженного, его напрягло, и ему больше не хотелось об этом думать.