Мои родители жили в небольшом городке Романовец2 во Владимирской области. Когда мы туда переехали, мне было тринадцать. Моего отца назначили директором местной школы, и он со всей серьезностью подошел к новой должности, ведь всегда мечтал делать добро и приносить пользу, особенно детям. К сожалению, папины радужные мечты стать современным Макаренко3 разбились о суровую реальность. Не только в школе, но и во всем городе его встретили с открытой неприязнью, ведь он занял место ушедшей на пенсию не по своей воле Раисы Антоновны.
Бывшая директриса проработала почти сорок лет и выпустила не одно поколение школьников. Ее любили и уважали за честность, справедливость и огромное доброе сердце. Тем не менее, с годами Раисе Антоновне становилось все сложнее справляться с работой. Здоровье зачастую изменяло, память подводила, и это сказывалось на ее характере. В конце концов ею стали недовольны как ученики, так и департамент образования.
Когда Раисе Антоновне в безапелляционном порядке предложили уйти на пенсию, она восприняла это как личное оскорбление. Сейчас, спустя годы, я могу ее понять, ведь эта женщина всю жизнь отдала школе, а в итоге ей просто-напросто дали пинка под одно место. Однако, тогда я искренне ненавидела старуху.
Раисе Антоновне удалось настроить почти весь город против моего отца, а вместе с ним не принимали и меня с мамой. Про нашу семью распускали самые разные слухи, в магазинах пытались обсчитать, в аптеках не находили нужных лекарств, не пропускали на пешеходном переходе. Удивительно, но даже те, кто в последние годы работы Раисы Антоновны выступал против нее, ополчились на моего папу. Что это было? Стадное чувство – раз так большинство, то и мы поступим так же? Или неприятие нового? В любом случае первое время в Романовце было для нас тяжелым.
Прошло несколько месяцев, прежде чем горожане стали мало-помалу оттаивать к папе. Он преподавал историю, философию и обществознание, и новая должность не мешала ему оставаться прекрасным учителем. Он всегда проводил уроки интересно, придумывая самые разные «фишки», чтобы увлечь учеников, но главное – давал им свободу. Свободу выбора: учить предмет поверхностно ради оценки или углубленно для настоящих знаний; свободу слова: никогда не ругал за личное мнение и поощрял откровенность, даже если ученик в чем-то переходил черту. Папа видел в каждом ученике не ребенка, а личность.