– Это ведь не планета, – прерывает его Фрай.
– Какая разница? Круглая же, – ухмыляется и отмахивается Кайл. – Красота…, – протягивает он. – Знаешь, я вот всё думаю, почему бы Республике или, даже, корпорации не заняться терраформированием Титана? У «ДЕМЕТРЫ» точно хватило бы на это денег. Лучше, чем жить на Союзах. Что скажешь, приятель?
– Слишком далеко от Солнца, – Фрай задумчиво смотрит на экран. – Я читал, что проще колонизировать более подходящие планеты в других звёздных системах…
Фрай останавливается на полуслове. В лёгкой дымке на горизонте появляется Сатурн. Он зависает над суровым ландшафтом, его кольца, сияя, будто далекие сполохи, кажутся нереально близкими, почти осязаемыми, как нечто нереально фантасмагорическое. Здесь, на Титане, этот гигант выглядит ещё величественнее, чем когда-либо видел его Фрай с борта «СОЮЗА». Восход Сатурна, заключённого в кольца, напоминающие пачку балерины, оказывается магнетическим, гипнотизирующим и пугающим одновременно. Мрачные облака, парящие над зловещим небом, лёгкий моросящий дождь и золотая река, впадающая в зеркальное озеро на горизонте, создают резкий контраст между красотой и смертельной опасностью.
Этот восход…, самый красивый из тех, что он когда-либо видел, мелькает в его голове. Но чувство восторга уступает место чему-то иному. Здесь, на Титане, смерть ощущается ближе, чем где-либо. Суровая среда, известная каждому жителю Солнечной системы, повисает над ними тяжёлым грузом. Смертельные для человека условия, витающие вокруг, проявляются в каждом порыве ветра, в каждой капле дождя, в каждом шорохе воздуха.
Необъяснимый страх охватывает Фрая. Тяжёлый ком подступает к горлу, мешая сделать полноценный вдох. Вся панорама перед ним, столь прекрасная на первый взгляд, внезапно превращается в угрозу. Сатурн, вместо того чтобы вызывать трепет, как будто нависает над ним, как неумолимый судья.
– Странный шум, – выдыхает он, пытаясь дышать короткими, поверхностными вдохами.
– Что-то с двигателями? – спрашивает Кайл, постукивая пальцами по консоли, будто пытаясь услышать этот самый шум. Его глаза сосредоточены на приборах, но ничего необычного он не находит.
Волнение усиливается, и Фрай не понимает, что его тревожит больше – этот тихий, проникающий в сознание звук или его собственный страх, медленно усиливающийся в его груди.