Все притихли. Бытовало поверье, что именно такая кара полагается за неподчинение королевской воле.
Священник всхлипнул и выдавил:
– Н-н-нет! Данной мне властью объявляю Фицуильяма Скотта, барона Мэлоуэна и Маргариту Саттон мужем и женой!
И, кажется, обеспамятел – глухо бухнуло что-то тяжелое.
Кто-то взял мою безвольную руку. На палец скользнул холодный ободок кольца. Даже сквозь сомкнутые веки глаза резануло яркой вспышкой.
– Свершилось! – выдохнула свекровь с неподдельным облегчением.
Новоиспеченный муж – пахло от него уже знакомо, горько-пряно – подхватил меня на руки.
Я безвольной куклой болталась в объятиях брюнета, который меня куда-то целеустремленно нес. Лестницы, коридоры и галереи сменялись, как в калейдоскопе. Людей в замке было немного, лишь раз нам навстречу попалась служанка. Ойкнула, осенила себя священным знаком и опрометью кинулась прочь.
Барон не удостоил ее взглядом. Свернул в длинный слабо освещенный коридор, ногой распахнул ближайшую дверь, вошел в комнату, оказавшуюся роскошной спальней, уложил меня на кровать и сел рядом.
Теперь, надо думать, нас ждет первая брачная ночь. Благо, за окном давно стемнело, самое время понежиться в постели…
М-муж! Интересно, он хоть браслеты снимет? Или его и так устраивает?
Тихий треск дров в камине. Пушистое покрывало под моей спиной. Мрачное лицо мужчины, который невыносимо долго смотрит на меня. С духом собирается, мерзавец? На глаза навернулись бессильные слезы. Я не могу даже плюнуть ему в лицо или расцарапать наглую физиономию!
Он протянул руку и коснулся моего запястья. Тихий щелчок, еще один – и я конвульсивно дернулась. Широко распахнула глаза. Свободна?!
«Муж» удержал меня за плечи.
– Простите, – тихо сказал он, стиснув в кулаке проклятые железки.
Я наконец-то глубоко вздохнула – и с наслаждением влепила ему пощечину. Со всей дури, так, что заболела ладонь, а на щеке брюнета осталась красная отметина.
Он даже не шелохнулся. Только серые глаза совсем потемнели, как небо перед грозой.
– Я это заслужил, – признал он спокойно и поднялся. – Отдыхайте, миледи. Вас никто не побеспокоит.
И повернулся к двери.
Насиловать не будет, это уже хорошо. Но…
– Я хочу уехать отсюда. Немедленно! – процедила я, с трудом сдерживаясь, чтобы не заорать, не сорваться в истерику.
Глубоко вздохнула, усмиряя гнев. Позор, старший научный сотрудник! Последнее дело – прибегать в споре к рукоприкладству… Хотя иногда так хочется!