– Она воспользовалась тобой как батарейкой, подпитавшись, чтобы выжить, – резюмировал Йордан сухо. – Кто-то знает о вашей связи?
– Вероятно, другие сообразительные вампиры. – Кира дернула плечом, решив не сообщать, что поняла принцип работы этой связи только после того, как очнулась. – Арина не афиширует, я тоже.
– Ми́ла?
Кира покивала головой, говоря, что молодая румынка остается в роли новой любовницы и только.
– Она далека от этого, ее камни интересуют.
Йордан кивнул и застыл, глядя в пространство, покусывая нижнюю губу клыком.
– В следующий раз ударят сильнее, по тебе тоже, – сообщил скупо и без радости.
– Не будет следующего раза, – отрезала Кира. – Есть предположения, кто такой бесстрашный?
Йордан улыбнулся, впервые за все время их знакомства без привкуса снисходительности, а с пониманием и легкой грустью.
– Твоя преданность со временем может рассеяться или превратиться в обиду. Арина оказала тебе большую честь, не…
– Йордан, – резко перебила Кира, устав от словоблудия.
Вампир недовольно поджал губы. Недолго помолчал. Блуждал взглядом по комнате пропахшей куревом, алкоголем и уединением. Заметил вырезки из газетных статей в рамках, пустые бутылки от ракии, пару немытых стаканов. В кресле высилась неопрятной стопкой одежда, ее и Даро вперемешку, на подоконнике стояла пепельница с окурками.
– Ты сообразительная девочка, сама понимаешь, кому невыгодно объединение Балкан в альянс.
– Туркам, – буркнула Кира с презрением. – Я считала, что Кариму не чуждо благородство.
– По его приказу троих кровных сыновей задушили, принуждая прочих к покорности, – сплюнул словами Йордан. – Его благородство на тюльпанах в саду заканчивается.
Кира с удивлением поглядела на собеседника. Для нее не было новостью, что болгарские вампиры турков или презирают, или ненавидят, однако так явно Йордан демонстрировал это впервые. Задумавшись над тем, что, возможно, у них больше общего, чем она предполагала, Кира упустила из внимания его следующие слова и вынырнула в разговор после того, как мысленно перебрала собственные претензии к османам и напомнила себе не поддаваться эмоциям и скверным воспоминаниям.
– Что ты чувствуешь?
Вопрос Йордана звучал встревоженно и этим насторожил. Кира прислушалась к себе еще раз, но, кроме застарелой горечи и боли, не уловила ничего необычного в эмоциональном фоне. Внутри сознания вилась тонкая струя ветра с моря, пахла йодом и уверенностью. Приносила покой.