– Мне жаль, Рейф, – вздохнула она, нарушая паузу. – И еще больше потому, что совершенно бесполезна в этой ситуации. Хочешь, могу поговорить с нашими врачами, может быть, стоит пройти обследование в Германии или Италии, они сильны в кардиологии.
Рейф усмехнулся с такой горечью, что она осеклась.
– Моя страховка не покроет. Ты представляешь, сколько это стоит, если платить самим?
Кира небрежно дернула плечом до того, как поняла, какую именно эмоцию выражает этот жест. Попыталась вспомнить, в какой момент деньги для нее перестали иметь значение, как давно она мыслит совсем другими категориями, и не смогла.
– С этим я могу помочь.
– Есть лишний миллион? – Он скептически посмотрел ей в глаза.
– Не бывает лишних миллионов. – Она ответила прямым взглядом. – Бывают выгодные инвестиции.
Рейф хотел возразить, но оборвал фразу на вдохе, и Кира была признательна, что он не стал задавать риторических вопросов о ее выгоде в этой инвестиции. Она и сама до конца не разобралась, что сподвигло ее на такое предложение.
Некоторое время молчали. Кира захотела, чтобы подошла официантка, отвлекла внимание и дала возможность для смены темы. Рейф заметил ее растущее напряжение и собрался что-то сказать, но Кира не стала дожидаться:
– Давай погоду обсуждать не будем? К тому же она дерьмовая.
Он фыркнул и улыбнулся. В этой улыбке чувствовалось облегчение, узнавание, и Кира смогла разглядеть некоторую радость от встречи.
– Сразу к делу? – Интонация в голосе Рейфа была странной.
– Ну, ты меня знаешь. Я все эти предварительные ласки не люблю.
– Что у тебя есть? – спросил он по-деловому сухо.
Кира потянулась к рюкзаку и вытащила папку. Та глухо стукнула по столешнице чем-то тяжелым внутри. Рейф раскрыл ее и поглядел на содержимое. В одно мгновение сделался строгим, взгляд стал порицающим. Напротив сидел собранный агент Камеро, готовый работать над делом и пилить ее за промахи.
– Помнится, уходя из бюро, ты сказала, что тебе надоело лезть под пули.
– Отчеты писать мне к тому моменту надоело куда больше.
– За эту ты вряд ли отчитывалась. – Он поглядел на кусок металла.
Кира смотрела на чуть сплющенное острие и не слышала его слов. В ушах снова шептал зловещие пророчества хруст льда. Звякнуло стекло. Секунда на осознание. Секунда на испуг. Секунда боли. Темнота. Кира моргнула. Вокруг разгоралась утренняя жизнь кафе в Чикаго. Остро пахло жженым сахаром, шумно переговаривались студенты, сигналили за окном машины. Цепочка восприятия опять завершилась воспоминаниями. Кира поморщилась. Рейфу надоело молча ждать, пока она вернется из оглушающей внутренней тишины.