– Снайпер «был»? – спросил, возвращая беседу в рабочее русло.
– Завалили на сербской границе через пару часов после выстрела.
– Твои?
– Заказчик, скорее всего.
– То есть ты не присутствовала, когда в подругу стреляли, – заключил Рейф, справедливо полагая, что в противном случае она знала бы о снайпере все. – Как узнала?
Почувствовала, – вздохнула Кира, решив не упоминать, что это ощущение отправило ее в кому, но спасло Арине жизнь.
Рейф молчал. По выражению его лица Кира видела, что он одобряет и не одобряет ее одновременно. Агент Камеро вампиров недолюбливал, и Кира поняла, что за прошедшие десять лет он свою позицию не поменял. С одной стороны, ему претило помогать кровососам, с другой – Кира была уверена, что выводы он уже сделал. По двум ее замечаниям было очевидно – для нее это личное дело. Несколько минут он обдумывал ее слова.
– Почему ко мне приехала? Ты не любишь Чикаго.
Кира немного смутилась. Покрутила руками стакан с кофе, наблюдая, как распадается пена от молока.
– Сам знаешь, я из команды ни с кем, кроме тебя, не дружила, – сказала она буднично, но в конце фразы голос подвел и дрогнул.
Рейф усмехнулся.
– Дружила, да?
Нью-Йорк 2010 год
… Телефон вибрировал, совершая небольшое путешествие к краю тумбочки, на которой лежал. Звонок оборвался за сантиметр до края, оставив телефону шанс на спасение. Кира сидела в постели и с любопытством наблюдала за бурной жизнью мобильного. Аппарат снова задергался и, как истинный лемминг, устремился к обрыву. Она усмехнулась. Вытянула ногу, изогнувшись, в попытке дотянуться до мусорного ведра, зацепила пальцами его рифленый край и подтянула к тумбе. Внутри шуршали бумаги, что-то постукивало в металлическое дно. Она успела поставить ведро за секунду до того, как мобильник рухнул вниз. Судя по звуку, на дне ведра лежала стеклянная бутылка. Гадко хихикнув, Кира распрямилась, взяла со столика сигареты и прикурила, чуть поморщившись от крепкого табака, который курил агент Камеро.
На тумбочке рядом с ноутбуком Рейфа стояла фотография в серебристой рамке. Со снимка смотрела натянуто улыбающаяся женщина. Она прижимала к себе девочку лет восьми, стискивая в объятиях с такой силой, словно хотела задушить. Кира криво ухмыльнулась, взяла рамку и вгляделась в изображение. Задний план фотографии плохо угадывался, закрытый большим желтым помпоном, венчавшим шапку женщины. На девочке была уменьшенная копия шапки. Помпон трогательно прикрывал щеку матери почти наполовину.