Вот и костры один за другим разметали утренний полумрак – пора предстать перед волхвом.
Дождезов молча указал им, где сложить принесенную одежду – мужскую с родовым поясом, в которую они облачатся после обряда.
«Птенцы» встали рядком по кромке внешнего круга. Свет от костров озарял их вмиг преобразившиеся лица: торжественные, посуровевшие, но всё же с едва заметными проблесками внутреннего сияния от удовольствия и радости.
– Матери рожают дитятей, а мужами нас делают Явь и боги, – произнес Дождезов. – Вам нужно показать себя, явить силу и бесстрашие, терпение и волю. И убедить богов, что вы достойны носить мужские имена.
Перерождение воронят в Воронов началось так: раздевшись догола, парни бросили старую одежду в срединный жертвенный костер, отказавшись от прошлой жизни и детских прозвищ.
«Родиться заново» – пройти необходимые испытания – им придется совершенно нагими.
Да и ничего. Никто из племени их здесь не увидит. До того как они не предстанут перед соплеменниками на общем сходе и не назовут свои имена – в святилище никому из Воронов нет дороги.
Тут только волхв, перерождающиеся и боги…
К обрядовому месту у реки, как и в святилище, без причины Вороны тоже не приходят. А за пределами священных мест вчерашним птенцам придется скрывать свое голое тело от случайных глаз.
В утренних сумерках спустились к тихо плещущейся реке. Бывшие воронята вошли в прохладную воду и погрузились в нее с головой, имитируя пребывание в материнской утробе и задерживая дыхание на сколько хватит сил.
Торопиться выныривать нельзя, иначе «плод» Яви будет недоношенным, недозревшим.
Нырять Ершу приходилось часто, ведь дед Суховей обучал его рыбному промыслу, и паренек часами не выбирался из воды, устанавливая и проверяя плетеные ловушки для рыбы.
Такие навыки позволили ему высунуться наружу последним.
Вынырнув, он тряхнул головой, сбивая тяжелую влагу с волос, и принялся жадно вбирать воздух ртом.
Теперь следовало выйти сухим из воды.
Его сверстники уже забрались с ногами на вбитые в речное дно бревна, торчащие верхушками над поверхностью реки, и стояли на них, ожидая пока ветер не высушит их тела. На коже не должно остаться ни капли от прошлой жизни, и только тогда можно спрыгнуть на берег.
Ерш тоже взобрался.
Пусть зубы неудержимо стучат от холода, пусть дрожь пронизывает все тело, а ноги так и норовят соскользнуть с мокрой опоры, но нужно быть стойким.