Уже на месте мы поняли, что решать здесь нечего, своего мы не отдадим, и мирно решать вряд-ли получиться. Их было семь, причем возрастной разбег достигал и семнадцати лет. Когда началась заварушка, я первым ринулся с кулаками. Бил без разбора. Помню только, как щелчок, пацаны оттаскивают меня от тела. С криками: «Атас! Милиция!» – все стали разбегаться кто куда. Сердобольные старушки вызвали подмогу. Убежать не успели я, Костян и тот, кого я отметелил. Сергею сообщили сразу. Он молча зашел, поздоровался с теткой в погонах и забрал меня. Все также молча привез меня домой.
Тишина была угнетающей. Она давила на меня, и дома, когда в полной тишине, я почувствовал первый удар. Сергей бил меня снова и снова, сначала ремнем, а потом руками. Таким образом он снова и снова пытался меня сломить, но это у него не получилось. Я продолжал молчал. Мокрая одежда, влага, капающая с волос и одежды не остановила Сергея. А когда он закончил, то просто рухнул на табурет.
Матери мы тогда ничего не сказали. Я никогда не ябедничал, а он воспользовавшийся этой ситуацией, продолжал воспитательные меры. Только эффект был обратный. Я перестал жить в семье. При каждом удобном случаи, старался быть вне дома. И если с улицей меня ограничили, построив маршрут дом-школа-спортивная школа, я находил возможность встретиться с пацанами. Тренировки я не бросил, напротив, стал еще больше уделять внимание боксу. Леонид Степанович пообещал, что после районных соревнований, которые я выиграл, мне была обеспечена дорога на юниорские соревнования. А это совсем другой уровень. После нашей стрелки, территорию делить никто не лез, все как то приутихли.
В одну из таких вылазок с пацанами, мы сидели за магазином. Алкоголь, сигареты, травка, у каждого был свой интерес. Возле нас остановились красные «Жигули». Из них вышло четверо.
– Это ты, Боксер?
– Ну я.
– Разговор есть. Вы тут недавно наших пацанов помяли, сильно. За территорию решили побороться, – вперед вышел пацан, лет семнадцати, лысый, в спортивном костюме, в руках у него была толстая цепь. – Нам тут сказали, что вы слишком борзые стали, стрелки забиваете, делиться не хотите.
– Делиться? Мы своим не делимся, – несмотря на наше численное преимущество, я понимал, что здесь мало кто справится. – С чего вдруг такой интерес.