Но мы уже поднимаемся к дому, уже проскальзываем, озираясь, в арку, уже взлетаем по гремящим ступенькам. Он чуть ли не ниже меня ростом, заметив это, обиженно насупился. Он вообще меньше: у него совсем детское, но в общем красивое тело с очерченным прессом и длинными лягушачьими ножками. Сидя на кровати, он наклонился, снимая белье (и без того маленькие боксеры болтались на нем, как флаг), – и на просвет лампы стал виден весь его позвоночник.
Все произошло быстро, неловко, будто не по-настоящему. То ли он был слишком легким, как перышко, то ли слишком неопытным, но я не почувствовала почти ничего. Он не брал, этого он не умел – он елозил, терся и заискивал, вот что он делал. В самом конце отвернулся и издал тихий, даже смущенный вздох. Вздрогнули и опустились лопаточки, и сам он превратился в эдакий тесный мешок костей. Улегся рядом и принялся гладить меня по голове – но и голову было неудобно класть на его худое плечо, словно на ветку.
На ребрах слева у него красовалась татуировка с выцветшим до синевы котом. Партак, набил какой-нибудь дружок самодельной машинкой в подвале.
– You are mine[12], – сказал он и тут же уснул.
Спать не хотелось. Хотелось есть. Я прошлепала на кухню – на счастье, в холодильнике лежал оставшийся с завтрака кусок хачапури с раскрошившимся сыром. Я включила газ, разогрела его на красной, словно игрушечной, сковородке, которую мне оставила хозяйка квартиры. Порезала розовый, уже лопавшийся от спелости помидор на ровные части-лодочки, посыпала сванской солью. Я ела и думала о том, что натворила, – но думала без сожаления, как о милом хулиганстве, авантюрной выходке.
Ночью мне снилось, что я показываю голого Кисулю на выставке в галерее. Мимо него проходят подруга, знакомые, бывший любовник с новой дамой под ручку – и все одобрительно кивают, а Кисуля вертится на своем помосте, как в микроволновке. Потом он внезапно стал раздуваться и превратился в громадного бройлерного цыпленка с блаженной улыбкой-клювом. Я металась по залу, и мне было ужасно стыдно во сне.
Утром его не пришлось даже выпроваживать. Он пытался поцеловать мою спину, чмокая полными губами-присосками. Я лежала как каменная. Послышался шорох одежды, в коридоре обиженно хлопнула дверь. Я подскочила и быстро обыскала квартиру: компьютер, телефон, кошелек, паспорт – все на месте, не тронуто. Заперла дверь изнутри и, довольная, снова провалилась в сон. Встала уже в обед – в прекрасном, благостном настроении.