– Да ты шутишь. Неужели видела меня в зелёном спектре? – псевдожених явно заинтересовался, даже к калитке рваться перестал.
– Шучу, шучу, – согласилась я, из-за непонятного импульса решив соврать.
Да и что переживать из-за такой незначительной мелочи? Подумаешь, зелёный. Главное – полупрозрачный, сквозь него стенки вагона просвечивали.
В итоге все согласились, что моё предложение разумно. Мы вернулись назад, к той точке, откуда всех гостей Сноувилла настигало прекрасное сияние лиловых небес, Торви с Хенриком повторили свои действия в поезде, и псевдожениха снова смогла видеть и слышать я одна.
– А помех от купола не будет? – спросила Ильса.
Вопрос был правильным, но запоздалым: сейчас войдём и сами всё узнаем. Торви ответил ей в том же ключе, а Хенрик сказал:
– Улле, умоляю, утихомирь свою сестрёнку. Её энтузиазм пугает.
Просто его нужно направить в нужное русло. Например, на предстоящую свадьбу. Ильса с детства была такой – заводилой, придумщицей игр и шалостей, живым источником жизненных трудностей, в которые мы из-за неё попадали. Если бы не бабуля с её воспитанием, даже не знаю, кто бы из нас мог получиться. Снегокатчицы, чужих-яблонь-обтрясательницы, трубочистки?
– Как я должна это сделать, если даже Торви не справляется? – буркнула я еле слышно, пока Ильса отвлеклась, пролезая в калитку, засыпанную по колено снегом с нашей стороны.
– Хенрик, давай уже, – потребовал огневик, придерживая
эту изящную дверцу будто бы для меня.
Но псевдожених всё равно дождался, чтобы я прошла первой.
– Твой друг слишком хорошо воспитан, – перевела я для Торви.
– Почему слишком? – удивился тот. – Ты или воспитан, или нет. Третьего не дано.
Мы наконец попали внутрь Сноувилла. За воротами гостей сразу настигал аромат липомелы, хвои и свежести, а ещё чуть влажной земли и волшебства. Привратник в своей будке приглашающе махнул нам рукой (парк закрывался только на ночь, а днём гуляй сколько хочешь), я расстегнула тёплую куртку, а Торви напряжённо оглядывался. Явно боялся, что сейчас невидимый Хенрик проявится над дорожкой из каменных плит.
Но нет, обошлось.
Настроение Ильсы стало ещё более приподнятым.
– Улле, как давно мы тут не были! А помнишь…
Дальше я не слушала, только кивала. У нас тут было слишком много «А помнишь», один раз даже клумбу обнесли, а ведь уже взрослые были, я в восьмом классе, она – в седьмом… Но фиалки были слишком хороши, к тому же нигде в городе больше не росли.