Однако у Малики достаточно ума, чтобы признавать ошибки и учиться на них. Теперь вместо бунтарства и ожидания совершеннолетия она решила подойти к будущему серьезно. Она все распланировала. Она переедет в тот же город, где обосновалась ее мама с новой семьей, но не станет останавливаться у них. Будет снимать жилье сама и зарабатывать на пропитание картинами. В начале никакому художнику не удавалось избежать трудностей, но даже их Малика учла – она не станет поступать в университет, чтобы все время посвящать творчеству, ведь чем больше она будет рисовать, тем больше картин сможет продать. А там, глядишь, получится приобрести дом на колесах, чтобы путешествовать и искать новые источники вдохновения.
Малика подписалась на десятки художников, близких ей по стилю, и с исследовательским рвением читала их блоги. Она готовилась морально и рисовала без устали. И конечно же, на время летних каникул нашла первую подработку, чтобы накопить денег на билет. Как раз на нее она и пробиралась по затопленным кладбищенским землям.
– Так, ладно, ты уже делала это. Сможешь и сейчас, – подбодрила она себя, когда жгучее отвратительное чувство поугасло в груди, затем шагнула вперед. Затем еще раз. Еще и еще. Когда она наконец-то встала на твердое деревянное крыльцо сторожки, Малика победоносно вскинула руки и улыбнулась так, что заболели скулы.
Ей всегда нравилось побеждать. Даже саму себя.
– Блестяще! – воскликнула она и вздрогнула от эха, раздробленного корявыми стволами деревьев, дикими зарослями и могильными плитами. Казалось, даже водная гладь пошла рябью, словно была разбужена непрошенным гостем из мира живых.
Малика поежилась. Мертвенно ледяной порыв ветра лизнул ее шею и заставил покрыться мурашками. На мгновение ее пробила дрожь. Любовь ко всему мрачному и тайному улетучилась, и Малика боязливо осмотрелась.
Здесь, среди заброшенных могил, в старой затопленной когда-то из-за прорыва дамбы части кладбища, царила атмосфера загадочности и таинственности. Каждый шорох, каждый вздох ветра казался пронизанным духом ушедших времен, которые навсегда остались в этом месте – зарыты землей на три метра вниз или больше. Старые могильные камни и кресты, покрытые лишаем, трещинами и пятнами времени, склонялись над черной водой, отражая мрачные затертые лики покойников на мутной поверхности. Их навсегда почившие взгляды словно наблюдали за всем безотрывно. Пялились, всматривались и отпечатывались на внутренней стороне век, чтобы следить за своей жертвой, даже когда та уснет. Птицы кричали вдалеке, жуткой симфонией вальсируя с порывами ветра и заставляя трепетать даже деревья, за которыми мелькали бесформенные тени.