– Не знаю, не знаю, – говорил Борис Александру Львовичу на следующий день. Он восседал за рулём своего автомобиля, они направлялись в Москву. – Довольно резковатое начало. Такое ощущение, что ты хочешь дать читателю пощёчину.
С утра было жарко. Они ехали в расстёгнутых чуть ли не до ремня рубашках, с открытыми окнами. Свежести всё же не хватало. Оба потели.
– Что тебе показалось резким? – спросил Александр Львович. – Мат?
– Не только. Хотя в твоём возрасте от него уже пора отказываться. Общий настрой какой-то угрожающий.
Александр Львович хмыкнул.
– В моём возрасте! – воскликнул он. – Знаешь, почему писатели с возрастом становятся в своих текстах всё более гладкими и обтекаемыми?
– Почему?
– Потому что зажираются! Неплохие деньги в банке, загородный дом, яхта – против чего ещё негодовать?
– У тебя всё это тоже есть.
– Яхты нет.
– Так купи.
– Может и куплю, но я не хочу становиться таким вот сытым импотентским литератором, который благоухает позитивом, как дорогим одеколоном и поучает остальных как писать и жить. "Фу, ненависть!.. Фу, отчаяние!.. Как это не модно!" В сердцевине позитивной философии обыкновенный конформизм. Человек приобретает материальные блага, социальное положение и начинает просто-напросто стесняться писать о чём-то проблемном. А что обо мне подумает моя любовница, мой дантист, мои дети, если я напишу ругательство. Ведь я такой уважаемый хряк. Вот какие мысли бороздят по его заплывшему мозгу.
– Ты именно поэтому детей не заводишь?
– Самое сильное творческое чувство – это злость, – продолжал Александр Львович, оставив реплику Бориса без ответа. – Нет злости – пиши пропало. Ничего путного не создашь. Тебя всегда должно что-то подстёгивать. Некий нерв, некая неудовлетворённость.
– Неудовлетворённости в тебе хватает. У тебя как вообще с сексуальной жизнью? С женой когда последний раз любовью занимался?
– Секса мне хватает, но если есть неудовлетворённость – я только рад. Значит, я ещё могу творить. А недовольство твоё я вполне могу понять. Всё дело в том, что ты – тот самый зажравшийся тип, который я только что описал. Ты боишься, что о тебе в газете что-нибудь неприятное напишут, коллеги выскажутся. Вот, мол, издатель того самого извращенца! Тоже наверно с бзиками! Да к тому же ты нувориш. Разве может человек из простонародья оценить искусство!