– Просто вы все старые разложенцы. Толстые, лысые, морщинистые. За собой не следите. Какая вами девушка заинтересуется?
Далее следовали бюстгальтеры.
– Возраст, Инга, это страшная вещь. Следи за собой – не следи, а всё равно уже не тот.
– Ну вы-то, кстати, – окинула его взглядом Инга, – ещё вполне можете девушек привлекать.
– Да?! – воскликнул Низовцев. – А вот тебя могу привлечь?
– Нет, меня не можете.
– Почему?
– Я никогда не начну отношений с другом отца.
– Только поэтому?
– Вам этого мало?
– То есть, если бы я не был другом твоего отца, и мы бы познакомились на улице, ты бы вполне могла стать моей девушкой?
Инга молчала. Стриптизёрши тем временем освобождались от трусиков.
– Всё это слишком теоретически, – молвила девушка. – Я не могу так просто ответить.
– Жаль.
– Хотя думаю, что вряд ли бы у нас что-нибудь вышло. Всё-таки разница в возрасте – существенный барьер.
Девушки разделись догола. Вторая половина выступления оказалась пожарче. Стриптизёрши ползали по полу, широко раздвигали ноги, вертели попкой перед лицами зрителей и даже тёрлись ей об интимные мужские места. Присутствовали и элементы лесбийской любви.
Глубокой ночью, когда праздник закончился, разъехаться по домам смогли не все. Толстяка, администратора и других удалось дотащить до такси, а вот саксофонист Миттель транспортировке не поддавался. Его, а также Александра Львовича, которому идти было некуда, хозяева оставили ночевать.
Ольга, расправив футболку и трико, бережно положила их на спинку кровати.
– Рабочую одежду с собой возьми, – напомнила она Коле.
Тот задумчиво ходил из угла в угол. Лицо его было обеспокоенным и осунувшимся. Под глазами красовались тёмные круги.
– Лучше так одену, – глухо отозвался он.
– Знаешь, какая грязь на стройке! Домой пойдёшь – от тебя все шарахаться будут.
– Ну и пофигу!
– Самому же будет приятно в чистом возвращаться.
– Да какая разница!
– Как какая?! Вот увидишь, там все рабочую одежду с собой принесут.
– У тебя что рабочая, что обычная – одинаковые.
– Ну просто чистые пока.
– Тише вы, психи! – заворочалась на полу Марина. Голос её был сонный и капризный.
– Всё, всё, молчим, – успокоила её мать. – Спи.
– Начали тут с утра… – бурчала Марина, переворачиваясь на другой бок.
– Пойдём на кухню, – кивнула Ольга Коле. – А то она дурью орать будет.