– Никогда бы не подумал, – начал он, – что ты в социальную тематику ударишься.
Низовцев выпускал клубы сигарного дыма.
– Ты считаешь, что этот роман на социальную тематику? – спросил он.
– Ну а как же, – добавил дыма Владимир. – Аутсайдер-маргинал, люмпеновская среда – налицо произведение на общественно-значимую тему.
– Это не так, – возразил Александр Львович, – но мне льстит твоя трактовка.
– Ну, конечно, ты преподносишь всё это с художественным сдвигом, через призму искусственного непонимания, которое пытаешься создать у читателя – но как ни выдавай это за стилизацию, невооружённым взглядом видно, что слова, которые ты вкладываешь в уста этой кошмарной старухи-призрака, тебе не безразличны. Возможно, что со многим ты согласен.
– Ты уж наверняка согласен со всем.
– Ошибаешься. Я разуверился в силе печатных слов. Идеи и смыслы, которые стоят за ними – дорога к гибели, к разложению. Не имеет значения, позитивны они или негативны – все они пытаются увести тебя от твоего естественного состояния, выколупнуть из своей оболочки. И если им поддашься – всё, покоя не будет. Я поддался раз и испортил всё, что только можно испортить.
– Ты слишком самоедствуешь.
– Нет, я знаю, о чём говорю. Я на собственной шкуре испытал пагубное воздействие книжных идей.
– Твоя инвалидность – несчастный случай.
– Она – следствие бравады. Игры с жизнью, погони за призрачными ощущениями – всем тем, чему меня научили бестолковые и безответственные писатели. Я вполне понимал, чем это может для меня закончиться, когда садился на тот долбаный мотоцикл. Прыгать через недостроенный мост – какая глупость!
– Рабочая среда, – сменил тему разговора Низовцев, понимая, что он может плохо кончиться, – очень сильная и эффективная прослойка для произведения. Сейчас мало кто помещает действие в рабочую среду. Меня же она чрезвычайно вдохновляет.
– Раньше не вдохновляла.
– Рабочая среда – это мрачное, напряжённое повествование. Скорбь, незримые трагедии витают над героями. Сами они вроде бы спокойны и цельны, но в любое мгновение готовы распасться на сонмы эмоций, на тысячи слоёв. Здесь и ярость, и нежность, и злоба, и жертвование собой. Разве это не чудно?! Из рабочих можно сделать кого угодно – и героев, и сволочей.
– Сволочь и герой – это одно и то же.
– Я всегда бежал от мелочности, от скуки. Меня вдохновляют сильные эмоции, захватывающие мотивы, одинокие стремления. Лишь сталкивая лбами противоположности можно создать значимую литературу.