Журнал «Парус» №92, 2025 г. - страница 7

Ещё дальше, заворачиваю за кладбище. Навстречу – в белой рубашке Иван, крестьянский сын, каменщик, умерший недавно – лицо молодое, светлое, как на древнерусской миниатюре…

Через окружную дорогу – к автодрому. Там, по краям, у свалок шифера и разнокалиберных бутылок, много жёлто-оранжевой, яичной пижмы, татарника, борщевиков. За этими цветами, за кустами осинника и бряда, за полем – начинается невидимая гора – как икона со множеством фигур и цветов, странных кустов и холмиков, вся как бы охваченная сиянием: все фигуры линиями плавно, как язычки свечей, повторяют друг друга. Самого огня нет – гора живет, дышит его теплом. На подошве огромные, в рост человека, бордовые цветы вроде роз. Ещё выше – хороводы людей весёлых, цепями держатся за руки. Воздух в небе изменяется, зацветает розовым, мир становится иным, просветным. Над людьми из миндалевидных пещерок яичного цвета пижмы – колеблются, как созданные дыханием, – схимники. Это гора – Голгофа, такой она будет в Воскресение.

г.Мышкин

Акабский залив

Вместе с первым лучом просыпается зной,

Начиная немедля слезиться и плавиться…

Это солнце Синая стоит надо мной,

Или с неба глядит бедуинка-красавица?

Я хотел не спеша разобраться с судьбой,

Оказаться в раю беспечальном… Но где же я?

Бесконечный песок, бесконечный прибой

Да отели убогие вдоль побережия.

Аравийских утесов немая стена

Отторгает догадки усердного зрения.

И вторгается в ноздри мои допоздна

Запах йода, как в первые дни сотворения.

И часами слежу я, с листом и пером,

Вытирая соленые капли испарины,

Как ползет по заливу безмолвный паром,

На глазах пропадая в полуденном мареве.

Фиолетовой кляксой по желтым горам

Расползается тень от пресветлого облака.

…Где-то в этих расселинах прячется храм,

Сберегающий таинство Божьего облика.

Эль-Фанар

Глядеть в окошко бы – и ахать бы…

Но край крыла опять залез

На голубую ленту Акабы,

Отнявшей краску у небес.

Теперь придется c думой тайною

Сидеть и ждать на том крыле,

Когда прильнут колеса лайнера

К богоспасаемой земле.

Прилет, таможня, расселение,

Ленивый ужин, ночь… Но вот

В тиши предутреннего бдения

Мулла невидимый поет.

Теперь – вставать и песней смелою

Шугать египетскую лень,

И мазать кремом тело белое,

Чтоб не сгорело в первый день.

И к маяку путем исхоженным