.
Очевидно, произошло что-то из ряда вон выходящее.
– Несмотря на предупреждения и настойчивые просьбы господина Суата, он попал в беду. Мой отец из тех, кто никогда не слушал других людей. Не стоило ему связываться с этими парнями. Он взялся за дело, в котором должен был выиграть, но в итоге проиграл и навлек на себя гнев этих людей. В конце концов его обвинили и посадили в тюрьму. Более того, он лишился лицензии и не мог больше работать.
На лице Мустафы появилась язвительная улыбка, словно он внутренне проклинал отца за совершенную им ошибку. Возможно, он был обижен больше, чем я думала, но, несмотря на все переживания, не был сломлен и был рад тому, что нашел отца.
Может быть, я завидовала. Завидовала тому, что он оставался таким сильным, несмотря на то, через что прошел. Это точно была зависть.
Я молчала, потому что знала, что это еще не конец истории. Чем больше он рассказывал, тем сильнее сжималось сердце, будто кто-то схватил меня за горло.
Мне казалось, что я причиняю ему боль. Может быть, Мустафа не понимал, но на самом деле на моих плечах лежала очень тяжелая ноша от того, что он делился со мной этим.
– Ты знаешь, что такое беда: она никогда не приходит вовремя, она никогда не приходит одна. Это случилось неожиданно. Через несколько недель после того, как мой отец попал в тюрьму, у моей мамы начались преждевременные роды. В тот момент, когда она укладывала меня спать. Наш малыш еще не был готов к появлению на свет: срок был слишком маленький, а мамино здоровье оставляло желать лучшего. И вот тут-то все и случилось.
Глаза Мустафы налились кровью, он быстро потер лицо, как будто не хотел этого показывать, бросил окурок сигареты на пол и потушил его ботинком. Когда я посмотрела на его лицо, то увидела, как мучительно ему было говорить о тех днях.
Я почувствовала ком в горле. Глубокое, болезненное прошлое загнало его в такое состояние, в каком я никогда его раньше не видела. И все же, особенно в моем присутствии, если нужно, ему следовало проглотить свою гордость и просто заплакать.
Для меня было большой честью быть для него плечом, на которое он мог опереться, потому что я всегда считала себя счастливой оттого, что у меня такой сильный друг.
– В то время и Гюрсои, и мы жили рядом на анатолийской стороне Стамбула. Суат Гюрсой очень любил моего отца, а Мельтем Гюрсой так же сильно любила мою маму. Она была с ней в то тяжелое время. Не имея никого, даже отца, моя мама впала в отчаяние. Она дозвонилась до Мельтем Гюрсой и с ее помощью была госпитализирована. Госпожа Гюрсой не только отвезла мою маму в больницу, где работала, но и сама делала операцию, однако, несмотря на все ее усилия, мою маму спасти не удалось. Я думаю, она не специально, но в любом случае… Она спасла ребенка. Но для мамы было уже слишком поздно. Ее судьбой было пожертвовать своей жизнью ради маленького сына.