Проползи она ещё несколько метров вперёд, то уже можно было бы выйти на открытый кислородный воздух, туда, где начинается суша. Очертание береговой линии постоянно меняется набегающими волнами – то плавными, совсем не амбициозными по своей величине, то более покатистыми и резкими в ночное время, даже пугающими по своему размаху, если видеть их глазами улиток и прочих мелочей. Но в этой небольшой бухточке залива, не особо обхоженной людьми, почти невозможно увидеть бушующее море, а постоянные обитатели – апатичные морские организмы, неспособные к глубине. Поэтому здесь, на прибрежном мелководье, находила последнее пристанище уже не одна обитательница морского дна.
Время расставания с раковиной настаёт. Улитка понимает, что на это у неё остаются минуты. Она прислушивается к звукам, к которым привыкла: глухое эхо от шума бегущих волн, шершавое трение камней со дна об её панцирь, поглаживание проплывающим планктоном роговины снаружи, отдающееся внутри еле заметным шёпотом, – звуки, которые стали частью её самой и под которые она засыпала как в колыбели; звуки, с которыми она работала, полируя и вычищая стенки известнякового корпуса. Она представляет, как быстро высыхает её природная слизь со внутренних стенок обиталища, сразу после того, как полностью покинет его, и как корпус наполняется морской водой, вымывая последние следы, напоминавшие о присутствии в нём его хозяйки. Может быть, на время здесь поселятся мальки и неокрепшие личинки, кто-то укроется от опасности или решит попробовать её раковину на вкус, но никто не сможет относиться к её детищу так же трепетно, как она.