– А-аа!.. – громко зашептал он. – Понял! Это чтобы соседи не услышали, да? И не донесли, что мы в чужой дом пробрались?
– Ну… да, – замялась я.
– А если хозяева вдруг вернутся? – сделал он страшные глаза.
– Не вернутся, – успокоила его я. – Ну, не скоро, по крайней мере.
– Вот так да! – восторженно рассматривал он обстановку. – Я такой роскоши вообще никогда не видел! А чтобы жить в ней – так ваще-еее!..
– Это просто кухня, идиот, – покачала я головой. – Так, слушай меня теперь внимательно. В кухне находиться можно. Отсюда же есть чёрный ход наверх, там спальни. Я сейчас отведу тебя в ту, в которой жить будешь, а в остальные соваться не смей. В ту, где я буду спать, тоже. Уборные в самих комнатах, далеко ходить не надо, если приспичит. И теперь самое главное! В гостиную, столовую и холл на первом этаже не заходить. Это очень важно, понял?
Тут я немного встряхнула мальца за плечи, чтобы дошло. И добавила ласково:
– А то выпорю. Сильно. Вообще пожалеешь, что на свет родился.
– А там что? – загорелось любопытство в его карих глазёнках.
– Там призраки и чудовища. Потревожишь их – порка мамкиной лаской покажется. Усёк? И ещё. Вот этот чулан на кухне тоже никогда не откры…
– А-АААА-АА!!… – завопил ребёночек, именно в этот момент подцепив защёлку и узрев то, что скрывалось за дверью запретного чулана.
– А-аааа-аа, – механически и бездушно вторила оттуда кухарка. – Хороший мальчик. Давай, скушай ложечку. За папу. За маму. За упокой бренного тела, что и после смерти некоторым только снится.
Из чулана уже знатно попахивало. Ложки у кухарки не было, но вопящего мальца она ловко заткнула сухариком. Мальчонка выплюнул угощение, воззрился с ужасом на чуть заплесневевшие зелёные пальцы и завизжал заново:
– А-АААА-АА! Живая покойница! Мёртвого убоища дохлый труп!..
– Мора. Насильно поднятое умертвие, – равнодушно ответила кухарка и обратилась уже ко мне всё тем же бесцветным голосом. – У меня, кстати, срок годности заканчивается. Закопайте уже, а?
В подтверждение её слов у кухарки отвалился безымянный палец с кольцом. А вопящий малец уже улепётывал, задевая по пути медные кастрюли, глиняные горшки и прочую утварь, создавая при этом невообразимый грохот.
– КУДА-А!.. – взревела уже я. – А ну стоять! Туда нельзя, сказала же тебе!
Но было поздно. Теддичек, или как его там, уже выбежал в прилегающую столовую и достиг гостиной.