– Так, – распорядилась я. – Мора! Этого уложить, пока не вернусь. И рыбьего жира ему дай на всякий случай. Будет сопротивляться – Генриетту задействуй. Фрэнки! Наши дамочки пусть с портретами из магической ассоциации свяжутся, узнают, не появлялись ли новые растунции с эффектом ускоренного роста. Про молодильные ягоды я слышала, а вот про такое впервые. Я в полицию пока сбегаю, скоро вернусь. А с тобой, паршивец, про алкоголь поговорим ещё! Выпоротник заодно прикуплю…
Эричек отчего-то был тих и покладист; видимо, сам испугался таких внезапных метаморфоз в своём теле. Только мелко закивал и громко рыгнул – совсем уж по-мужски.
В полицейском участке кипела работа, народу было – не протолкнуться, но Всевидящее око Альматы не зря так звался. Меня он заметил с самого порога и попытался было схорониться за чьей-то бандитской ряхой в наручниках.
– Скоропут Райкконен! – рявкнула я на всё отделение, прожигая начальника полиции взглядом.
Бандитская ряха вздрогнула и от греха подальше сместилась в сторону, открывая мне повинное лицо дядьки.
– Племяшечка! – тут же расцвёл он. И перешёл в наступление, первым начав жаловаться. – Уна, девочка моя, вот скажи: как ты всего за одну неделю успела стать такой дешёвкой? За твою прекрасную головку дают уже всего четыре тысячи вместо пяти…
– Когда я разнесу твой бордель к чертям собачьим, мне твои «не совсем законные люди» и сами за это десятку доплатят!
– А ты можешь? – внезапно заинтересовался мрачный тип в наручниках.
– Договоримся, если что, – пообещала я ряхе, не сводя глаз с Грозы татей. – Дядюшка… На пару слов.
У Скоропута имелся свой отдельный кабинет, но дядька предпочитал держать сотрудников на виду, а потому помещение приспособили под архив. Прочихавшись от пыли, я уставилась на Всевидящее око.
– Так что за дела с мальцом, которого ты мне подсунул? – недобро протянула я. – Говори прямо – почему его с остальными приютскими нельзя было оставить? Зачем на меня спихнул паршивца?
– И тебя уже достал, погляжу, – вздохнул дядька. – Ты уж прости, родная, но поперёк горла он мне. А тех мейсе благородных я просто пожалел: за что им такое счастье…
– А мне это счастье за что? Ага, их, значит, жалко, а племяшке давай подкинем… Не тяни.
Я сверлила его взглядом, а ещё демонстративно похлопала пальцем по собственным губам. Угроза сработала. И Скоропут по своей привычке начал с самого начала, по-другому не умел.