– А я ведь пожалела тебя! Сиротиночку якобы! Генриетта! Пистоль мой тащи! Новые умертвия плодить буду!
– Так я сиротиночка и есть, не врал! Китти! Либби! Убивают! – завопил поганец. – Уна, детка, ну серьёзно – твой же косяк! Сама виновата!
– С чего это? – орала я, отломав попутно сухую ветку от раскидистой ольхи.
– Сама же сказала повзрослеть и про детство в заднем числе! Вот меня твоим колдунством на следующий день и накрыло, пока я под оборотным зельем был! Мне, думаешь, весело было в таком крохотном тельце застрять?!..
– Да не колдовала я! А тебе за дело досталось! Ишь, припёрся в Альмату и сразу к растунциям полез! А мне, можно подумать, было весело с тобой против воли под пассифлорой кувыркаться! Да не уворачивайся ты, всё равно врежу!
– Тебе, вообще-то, понравилось, – поиграл бровями поганец. – Я же знаю, когда по-настоящему, а когда так, невпопад стонут… И ты вчера призналась, что я тоже тебе по сердцу пришёлся… Пожалела ещё меня… А-ааа!..
– Бэ! – рявкнула я, удачно приложив его веткой. – Как пожалела, так и разжалею! Разжалую, в смысле! В лягушки! Дядьке хоть слово скажешь, что это из-за меня – охолощу!
– А, так всё-таки признаёшь, что твоё колдунство было! – обрадовался поганец. – Слушай, а как ты это делаешь? Ты же не магичка вроде… И давай поужинаем сегодня? Я рыбу в сливках так готовлю – пальцы отъешь! Или всё же в ресторан?
Эти самые пальцы и ветку в них он ловко перехватил и обездвижил меня каким-то хитрым приёмом, зайдя со спины. Я лягнулась, но поганец молниеносно увернулся. Тогда просто замерла и несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, пытаясь успокоиться. И постаралась, чтобы мои слова прозвучали доходчиво.
– Если ещё раз мне на глаза попадёшься, – ровным голосом произнесла я. – Себя не пощажу, но прокляну так, что пожалеешь, что тогда на заброшке не сдох.
– Понял, – серьёзно прошептал поганец. – Ты сегодня не в настроении, тётенька. Я тогда завтра зайду.
И убрал руки. А не успела я обернуться, как поганец уже выскользнул за калитку. Только след от мимолётного ласкового поцелуя на виске и остался.
– А любовь окрыляет, верно говорят! – прокричал поганец из-за забора. – Уна, птичка моя, ты хоть привяжись куда-нибудь! Или камней в лифчик подложи! Для увесистости! Увесисьтистости… Лишним не будет, в общем!