– Точно?
– Да. Точно. Он предъявил вам какие-то документы, доказывающие их родство?
– Нет.
– Вот видите. А без документов он может говорить что угодно.
– Самозванец? – чуть сбавил обороты Морозов.
– Видимо. Понимаете, Игнат Семенович, такие люди всегда что-то от кого-то хотят. От кого-то денег. От кого-то… очень много денег. Гоните его, если снова появится. Не было у Прасковьи Михайловны родственников.
После этого разговора, оставившего в ее душе противный холодок, Серафима не поленилась и съездила в загс. Перевернула там вместе с сотрудницей все документы по умершей Прасковье Михайловне. Ни единого упоминания о родном племяннике.
– И откуда ему взяться, если у нее ни братьев, ни сестер родных не было, – бубнила она вечером, ужиная с Толиком при свечах на собственной кухне. – И про двоюродных не найдено информации. Сотрудница загса при мне звонила в поселковый совет и интересовалась. Одинокой была та бедная женщина. Мужа схоронила. Детей не родила. Все! Вопросы?
Вопросы двумя днями позже ей начал задавать тот самый мужик в татуировках. Подкараулил ее на дворовой парковке и пристал.
– Что вы от меня хотите, мужчина? – устало глянула на него Серафима. – Мы проверили все до седьмого колена. О вас ни единого упоминания. Что вы еще хотите?
И он ее не разочаровал. Он коротко выдохнул:
– Денег.
– Каких денег? – не поняла Серафима и на всякий случай сжала в кармане пиджака газовый баллончик.
Она не вынимала его оттуда. Он всегда лежал в правом кармане этого пиджака, который считался униформой их компании.
– Ты же получила деньги от сделки? Свой процент? – не очень внятно бубнил мужик, без конца оглядываясь. – И я хочу процент от этого процента. Морозов меня наладил. Против него не попрешь. Авторитет. А ты, сучка, мне обязана. Потому что я племянник тети Прасковьи. Двоюродный и незаконнорожденный. Ее двоюродный братец моей матери заделал меня, да так и не признал до самой его смерти. А мать спьяну разоткровенничалась как-то, когда на свиданку ко мне в зону приезжала. И сказала, что я получаюсь единственным наследником.
– Послушайте… – Серафима осторожно сняла с газового баллончика колпачок. – То, что наговорила вам ваша мама, будучи не совсем трезвой, к делу не пришьешь. Нужны документы, доказательства.
– Какие, если все померли! – воскликнул он с горечью, вполне себе неподдельной.