Кама прибыл на вечер в приличествующем уровню мероприятия смокинге в сочетании с серым галстуком. Оглядевшись, понял, что Яков, как всегда, рассчитал точно. Наряд позволил раствориться в толпе и никому не бросаться в глаза. Особенно вдовушкам, кидающим на благотворителей алчные взоры.
Его место, предпоследнее в ряду, находилось справа от сцены рядом с боковым выходом. Тоже удачно. Кресло справа пустовало.
Не успел Кама осмотреться, как свет приглушили, и на сцене появилась пожилая дама в траурном наряде.
– Вдова маршала Вилсона, застреленного месяц назад террористами из ИРА, – прошептал сосед слева.
Поприветствовав публику, ведущая объявила первый номер программы:
– Знаменитый Григорий Пятигорский и не менее знаменитый Альберт Эйнштейн! Приветствуйте, господа!
Первым на сцену вышел виолончелист Пятигорский, которого Кама помнил еще с блистательных концертов в Петербурге.
Пока он настраивал инструмент, Кама гадал, какое отношение музыкант может иметь к великому физику. Неужели Альберт Эйнштейн собирается таким необычным способом презентовать теорию относительности?
Он даже оглянулся в поисках недоуменных – как и у него в эту минуту – лиц. Однако, похоже, для остальной публики подобное сочетание было не в диковинку.
«Наверное, таким образом легче приманивать благотворителей», – решил он и вместе со всеми зааплодировал появившемуся на сцене в помятом костюме Эйнштейну.
Он с интересом ждал начала необычного выступления, но, к его удивлению, Альберт вдруг достал стыдливо спрятанную за спиной скрипку и, кивнув Пятигорскому, взмахнул смычком.
Они сыграли ноктюрн Гайдна, потом небольшую пьесу Брамса. И все это время Егер не сводил с Эйнштейна изумленных глаз.
– Говорят, в прошлом году ему наконец присудили Нобелевскую премию, – прошептал пожилой джентльмен слева, – но всего лишь за теорию фотоэлектрического эффекта. Как будто больше не за что!
– Я всегда говорил, что в Нобелевском комитете сидят одни тупицы, – согласился собеседник. – Однажды Эйнштейн сказал, что бесконечны лишь Вселенная и глупость человеческая, хотя относительно первой у него имеются сомнения. Начиная с девятьсот десятого Эйнштейна выдвигают каждый год, но безрезультатно.
– Стоит ли удивляться? Эйнштейн опровергает все, с чего эти вялые академики кормились годами!