…Этот парк был его «местом силы». Здесь, когда-то в детстве, он резвился со сверстниками (парк в то время был просто кусочком дикого леса), здесь, в юности, встречался со своей девушкой, здесь играл с сыновьями. Потом жизнь пошла наперекосяк, и они – он и парк – надолго расстались друг с другом, но какая-то незримая нить связывала его с этим местом. После долгих жизненных мытарств Федор снова поселился неподалеку. Здесь он спасался от душевной смуты, здесь рождались стихи и главы его новой книги.
Книга была почти закончена, и Федор уже представлял себе лежащий в сумке свежеиспеченный экземпляр, пахнувший типографской краской. Эх, если бы не последняя глава. Эта упрямица жила своей жизнью и никак не хотела вписываться в контекст повести. Как капризная женщина, она дразнила, возбуждала, потом показывала язык и становилась неприступной. Федор порывался выбросить ее совсем. Но это было уже невозможно. Он чувствовал, что решение где-то рядом, в каком-то параллельном пространстве, и нужно как-то прорваться за завесу.
…Мало-помалу воспоминания угомонились, отошли на задний план. Федор вышел на центральную аллею и направился к выходу.
На скамейке недалеко от ворот парка сидела женщина лет 45-ти и читала книгу. Взгляд лениво скользнул по обложке: Михаил Булгаков «Мастер и Маргарита».
«Бабочка взмахнула крыльями» – угасшее было воображение встрепенулось, породило неожиданные образы, каскад мыслей устремился к точке сборки. Разрозненные наброски главы, действа, с которыми он никак не мог совладать, закружились в стремительном вихре, втянули в себя и его самого, и его героев, и этот парк, и эту женщину…
Мы еще вернемся к непокорной главе, а пока последим за воспоминаниями Федора, послужившими основой книги, пошуршим «опавшими листьями».
Я ушел на пенсию, как только позволил возраст, так и не закончив начатый проект, который, хотя и представлял для меня профессиональный интерес, уже не вызывал былых творческих амбиций.
Радиоэлектроника, которую я когда-то считал своим призванием, давно уже превратилась в ремесло, средство для существования. Фирма, где я трудился последние годы, сильно помолодела, и я ощущал себя ископаемым динозавром. Жизнь, кипевшая вокруг меня, не вписывалась в рамки моих привычных представлений и устоявшихся шаблонов, которые я считал жизненным опытом.