Юн Гао был свидетелем того, как некогда процветающая династия Шан, когда-то оплот справедливости и процветания, погружалась в бездну разврата и тирании. Император Чжоу Синь, когда-то подававший надежды правитель, которого почитали как воплощение божественной власти, теперь стал бледной тенью своего прежнего «я». Его разум был отравлен властью, а сердце развращено влиянием его нечестивых советников. Он предпочел роскошь и удовольствия, игнорируя нужды своего народа.
Налоги возросли до непомерного уровня, словно тяжелые цепи, сковывающие и без того измученных крестьян. Голод, как зловещая тень, крался по земле, отнимая жизни и повергая людей в отчаяние. Справедливость и честность были растоптаны, а коррупция процветала в каждом уголке империи. Народ, когда-то гордый и сильный, теперь стонал под тяжестью правления своего тиранического императора.
«Это не может продолжаться, Юн Гао», – сказал Цзян Чжао, верный друг и доверенное лицо генерала, его голос был полон тревоги и разочарования. Он был свидетелем того же упадка, той же тьмы, которая распространялась по всей стране. «Народ страдает, а империя разрывается на части, как старая ткань».
Юн Гао кивнул, его глаза были полны решимости, которая росла в его сердце. «Я вижу это, Цзян Чжао. Император, которого мы когда-то почитали, теперь стал тираном, который предал свой народ. Мы не можем стоять в стороне и смотреть, как он разрушает все, за что мы боролись, все, что мы так долго строили».
Из глубины земель Чжоу, расположенных на западных границах империи, росла надежда, подобно слабому пламени в ночи. Ходили слухи о мудром и добродетельном короле У, правителе, чья репутация предшествовала ему. Ходили слухи о союзе, который он собирал, альянсе, который собирался бросить вызов деспотичной хватке Чжоу Синя, альянсе, который объединял недовольные племена и оскорбленных дворян, все они объединены общим желанием свободы и справедливости.