За всеми уж пришла родня,
И подгоняла отпрысков гнусаво.
Раздался эхом треск звонка. «Так-так…»
Там голос тараторит в спешке —
«Ребёнка не забрать домой никак».
«Ты их не жди» – и расплылась в усмешке.
Упала на плечо рука опасно,
Помяла плоть, прижав слегка, украдкой,
И улыбнулась воспитатель: «Ясно,
Я буду с ним, конечно, всё в порядке».
Родители от счастья чуть ли не рыдают,
Расслабленно вздохнули, камень с плеч!
Сердца в покое, больше не страдают,
«Пускай пораньше не забудет лечь!»
И вот их сын один, разглядывает тени,
Снаружи вдалеке трещит знакомый гром.
Так скучно одному ходить считать ступени,
И дробь от капель возвращает в сон.
Так плавно ночь пришла, пора в кровать,
Но чувствует, что он кошмара обитатель.
Сердечко бьётся, не даёт поспать,
На цыпочках идёт узнать где воспитатель.
Вокруг темно, а впереди пустынный коридор,
И дверь в тот самый кабинет в стене увязла,
Но заглянуть туда? Сейчас? – Какой же вздор!
И тянется оттуда странный запах масла.
Но любопытство парня страх побило,
И всё же заглянул за угол он:
Сидит и в отражение глядит чудило,
Сдирая пальцами кривыми кожу вон.
Освобождая шестерни и трубки,
Открылось истинное, гадкое нутро.
И молния раскрыла внешность душегубки,
Мальчишка понял точно – что-то тут не то!
Не в силах страх и ужас обуздать,
Он ощутил себя до боли мягкотелым,
Пытался тщетно воздух задержать,
Но сдался перед страхом оголтелым.
Рука сама за ручкой потянулась,
Но скрип внезапный тишину нарушил,
Вдруг воспитатель резко обернулась,
Безумный взгляд на малыша обрушив.
Железный её остов заблестел,
Мерцающая лампа неожиданно погасла,
Глаза как раскалённые угли,
Во мраке загорелись ярко красным.
И резко встав, всё маслом окропив,
В движениях то резких, то ужасных,
Направилась к нему, истошно завопив:
«Беги, дружок, беги несчастный!»
Он мчался вон, хватая жадно воздух,
По лестнице спустился быстро в ночь.
Гроза порывом сбила дух тревожный,
Желание спастись толкало только прочь.
Нет звёзд, и фонаря предсмертный хрип,
Шаги идущей по пятам как гром,
Марионетки жестяной гнетущий скрип,
И мальчик молит только об одном.
Запрятавшись в сторожке у мешков,
Ни на секунду не смыкая глаз,
Дрожа от страха жуткого оков,
Он жадно ждал рассветный час.
И наконец-то наступило утро,
И дети снова в группу собрались.
Он бросился к друзьям так шустро,
Слова его потоком полились.