Павел, вжавшись в стену, с ужасом взирал на эту сцену.
Егор еще пару раз приходил ненадолго в сознание, даже пытался открыть глаза, а потом отошел.
Галина подняла голову, посмотрела в худое старческое лицо, и вдруг из нее вырвался душераздирающий звериный вой, она долго и безнадежно выла, зажмурившись и подняв лицо к потолку.
За стеной сквозь шум застолья, разлился зычный голос:
«Я люблю тебя жизнь,
И надеюсь, что это взаимно!»
Улица Авиационная имела в нашем детстве одно неоспоримое достоинство – крутую горку, с которой с замиранием сердца можно было слетать на велосипеде, чувствуя разгоряченным телом под рубашкой волнующе быстрый поток встречного воздуха. В отличие от горки на нашей улице, на Авиационной она была круче и на абсолютно прямом отрезке дороги, поэтому не было риска вылететь в лоб поднимающейся навстречу машине.
Зима приносила другое развлечение, связанное с горкой – санки.
Второй достопримечательностью Авиационной был сад, расположенный между дорогой и домом семьи Ропшиных. Большой по нашим меркам сад с огромным количеством кустов крыжовника, до которых можно дотянуться сквозь щели в ограждении, или, если встать на какую-нибудь чурку, то и через верхний обрез забора. Крыжовник с ближних к забору кустов объедался нами задолго до созревания, доводя нас до изнуряющих поносов. А уж когда ягоды вызревали, наступал настоящий праздник, дядя Коля Ропшин открывал калитку в сад и пускал туда всю окружную ребятню на подкормку.
Еще с дядей Колей навсегда связаны воспоминания о катании на его автобусе. Он работал водителем на триста втором маршруте, самом коротком у нас, от вокзала до пансионата на границе Зеленогорска и Ушково. Старый, кто помнит, львовский автобус имел такую блестящую никелированную трубу, тянущуюся от сделанной из оргстекла и чаще всего завешенной какой-нибудь цветастой занавесочкой будки водителя к передней двери. Вот за эту трубу и пуская нас Ропшин, в непосредственную близость к огромному рулю, высоко торчащему из пола кабины, рычагу переключения передач, мигающим лампочкам и подсвеченным стрелкам, крутящимся в таинственных кругах приборной доски. А когда на остановке открывалась передняя дверь, то никелированная труба прижимала тебя к теплому пластику передней панели. А во время движения, если прижать нос к лобовому стеклу, можно было наблюдать, как быстро убегает под тебя дорога.