В проеме появился Роберт: почти совсем седой, с глубокими морщинами, но все с такими же добрыми и радостными глазами. Ему сейчас должно быть ближе к шестидесяти, подумала Эмма, но болезнь, с которой он боролся уже двенадцать лет, неминуемо оставила свой след.
Роберт немного прищурился, будто не верил своим глазам.
– Эмма? – нерешительно спросил он.
Она ничего не смогла ответить – слезы хлынули сами по себе, и она не в силах была это скрыть. Роберт вышел на крыльцо и крепко обнял ее. Через несколько мгновений Эмма ответила тем же. Помедлила лишь потому, что не была уверена, имеет ли она на это право. Они стояли так некоторое время, пока Роберт наконец не выпустил Эмму из своих объятий.
– Ты же останешься на чай? Или могу сварить кофе. Да что там, по такому случаю не грех и бурбон открыть! – голос Роберта немного дрожал, будто он боялся, что Эмма привиделась ему и вот-вот растворится, словно какая-то иллюзия.
– Я буду все, что предложите! – с нервным смешком ответила Эмма, промокая слезы ладонью.
Роберт пригласил ее в дом, попросив подождать несколько минут, пока он заваривает чай. Эмма с нескрываемым наслаждением вновь разглядывала каждый уголок гостиной. Ей здесь было спокойно. Ее окутывала тишина, нарушаемая лишь тихим постукиванием часов и звуками закипающего чайника. Но что-то скребло Эмме душу. Она чувствовала себя виноватой, теперь даже больше, чем прежде, ведь Роберт так горячо ей обрадовался…
Послышались шаги, на подносе слегка позвякивали чашки.
– Давайте я вам помогу, – Эмма попыталась перехватить у Роберта поднос.
– Нет-нет, ну что ты. Разве что, помоги открыть дверь, пожалуйста.
Они вышли на террасу позади дома. Солнце приятно пригревало, его лучи бойко пробивались сквозь деревья, окружающие задний двор.
– Прошу прощения, я совсем ничего не принесла к чаю, – огорчилась Эмма. Она ругала себя за то, что даже не подумала захватить что-то и пришла с пустыми руками.
Роберт только улыбнулся и принялся разливать чай по кружкам.
– Ничего страшного, дорогая. Думаю, твои мысли были заняты чем-то поважнее.
Эмма вновь начала волноваться. Она сидела на краешке плетеного кресла и перебирала пальцами рукав кофты, искренне не зная, с чего начать разговор. Тело бросило в жар, голова стала тяжелой, в мыслях крутилось только: «Это было ошибкой».