– Может, и так, – не стал спорить Муром. – Но я ставлю на логово разбойников.
– Да есть там логово, есть, – согласился Алёша. – И гоблины, скорей всего, там же. Но зато награда будет такая, что вся твоя жизнь поменяется.
– Да меня моя жизнь, вроде как, устраивает, – прогудел Муром. – А про левую тропу что скажешь?
– «Быть голодну да холодну»? – усмехнулся Алёша. – Эта тропинка нас рано или поздно выведет обратно в пограничье. Видишь, дорога в сторону уходит?
– Согласен, – кивнул Муром. – Тоже так думаю. Выходит, центральная только остаётся?
– Ага, та, где «убиту быть», – подтвердил Алёша, упрямо работая кинжалом.
– Что ты там делаешь? – нахмурился Муром, которому не очень-то нравилось предсказание путеводного камня.
– Сам посмотри, – Алёша отошёл в сторону и постучал кинжалом по выцарапанному посланию. – Не находишь, что это какой-то несерьёзный дорожный указатель?
– Отойди-ка, – прогудел Илья, доставая свой меч.
Алёша плавно перетёк за спину друга, и Муром ударил.
Дзанг!
Меч с гудением отскочил от камня, но сила удара была такова, что валун… посыпался.
Во все стороны полетела каменная крошка, посыпались крупные обломки, а в следующий момент вокруг путеводного камня образовался кокон из Тьмы.
Алёша вскинул появившийся в руках лук, Муром замахнулся мечом, но Топтыгин опередил богатырей.
Дохнуло жаром – и массивная фигура огненного медведя влетела в облако Тьмы.
Богатыри и рады были бы помочь, но Топтыгин двигался столь быстро, что не было ни единой возможности выстрелить или ударить так, чтобы его не задеть.
Тьма принимала образ то мерзких щупальцев, то паучих лап, то обрывков сгнивших бинтов, всеми правдами и неправдами стараясь спеленать Алёшиного фамильяра.
Топтыгин же громогласно рычал и орудовал передними лапами.
Он не просто вырывал из Тьмы куски – он их мгновенно сжигал, топтал и рвал.
Как бы ни старалась Тьма, силы были не равны, и, спустя какую-то минуту, Топтыгин довольно заревел, а вокруг него разошлось кольцо Истинного огня, сжигая оставшиеся клочки Тьмы.
– Силён, – протянул Муром, с уважением глядя на довольного медведя.
– Мужик, – согласился Алёша.
– Рррра!
Победно прорычав, Топтыгин отошёл в сторону, и глазам богатырей явился… белоснежный дорожный камень.
Хотя камнем его назвать язык не поворачивался, скорее – обелиск.
– Снежный мрамор! – охнул Муром, который постоянно держал руку на пульсе торговых операций Вовочки. – Это же бесценная штука!