Персиваль стрелял с остальными. Молча, планомерно, целиком и полностью отдаваясь делу. Когда-то на курсах в академии ему рассказывали про медитацию – и сейчас он, пожалуй, полностью постиг тот урок. Вдохнуть, задержать дыхание, поймать в прицел врага. Выстрелить. Вдох, выдох. Залп, щелчок. Залп.
Кто-то дотронулся до его плеча, и Персиваль едва не врезал тому прикладом.
– Кэп, – отшатнулся Граф. – Смотри.
Только теперь Персиваль услышал прорывавшийся сквозь грохот крик радиста.
– Подполковник! Нам удалось наладить связь! Похоже, кто-то установил в нашем трюме глушилку! Её обнаружили между бочками с порохом. Передача всё равно дерьмо, но я смог вызвать Иль’Пхор!
Персиваль нашёл командира взглядом. Тот, отбросив мушкет, бежал к рубке. Затем, схватив радиста за грудки, втащил его внутрь, и дверь за ними закрылась. Это… выглядело скверно. По мнению Персиваля, это выглядело куда большей проблемой, чем могли бы стать ещё три фрегата, неожиданно пришедшие на помощь неприятелю.
– Выясни, что происходит, – приказал он.
– Точно? – Граф постучал пальцем по нашивке рядового.
– Проклятье, – прорычал Персиваль – Ладно, я сам!
С трудом он заставил себя отдать мушкет, а затем, пригнувшись, поспешил в рубку.
Вбежав в каюту, он тут же замер, слившись с дюжиной остолбеневших истуканов.
Давящую, густую тишину разрывал голос – шипящий, искрящий помехами. Голос генерала, раздававшийся из починенной рации. Он выкрикнул приказ. Повторил его снова. И ещё раз. Вот только менее невыполнимым он от этого не стал.
– Отступайте, боги вас сожри! – очередной крик вырвался из мерзкого шипения помех. – Приказываю немедленно выйти из боя! Уносите нахрен свои задницы! Не ввязывайтесь в…
Со звонким щелчком голос исчез. И подполковник Альбрехт Орсел убрал руку от кнопки. Обвёл столпившихся людей взглядом.
Все молчали. Лицо радиста было мертвенно-бледным, под цвет седой бороды. Капитан Ботфорт тёр двумя руками лысую голову. Два сержанта, похожие будто капли воды, казались спокойными, но зрачки их глаз перескакивали от одного офицера к другому.
Каждый из них, включая Персиваля, знал – слишком поздно для такого приказа. Во-первых, это будет означать поражение. Наглецы, открывшие огонь по военному флоту Иль’Пхора, скроются, не понеся никакого наказания – а ведь они были почти у них в руках.