– Послушай, Руслан. Вижу, что разговаривать с тобой бесполезно, но вся твоя ересь на этот раз не пройдет. Соню я не уволю. Точка. И наши с ней отношения – это наше личное дело. Не лезь в это, как я не лезу в твои дела.
– То есть то, что я ее трахал, тебя не смущает?
– Не смущает, если с этого дня трахать ее буду я! – с раздражением выплевывает отец, и в этот миг такая тишина воцаряется в зале, что я, кажется, слышу глухой звук его сердцебиения. Настолько же рваный и порывистый, как тарахтящий мотор моего собственного.
Трахать. Он будет ее трахать.
Перед носом будто красная тряпка опускается. Ненависть лютая застилает глаза и хреначит душу. Стоит представить его и ее в постели… За ребрами так трещит, будто там ядерные боеголовки одна за другой взрываются. К херам!
– Ну и пошли вы оба! – давлюсь, захлебываюсь ненавистью. – И она, и ты!
– Как забавно, – напряженно тянет отец в ответ на мой яростный выпад. – Руслана обидели. Что делать будешь? Хлопнешь дверью?
– На хер из этого дома пойду!
– Снимешь себе хату? Напьешься, как обычно? – издевательски перечисляет отец, недобро сверкая глазами. – Удобно, сын, ничего не скажешь, а главное, по-взрослому! Деньги-то я тебе на твои развлечения каждую неделю на карту бросаю. Легко быть таким крутым, когда на всем готовом паразитируешь.
– В жопу Соне свои деньги засунь! – кричу я на ходу, сваливая из гостиной и подхватывая на лету сумку. – Кто знает, может, ей и анальные игры по душе придутся. Мы с ней попробовать не успели, а вот у тебя, пап, все шансы!
Ответом мне служит ледяное молчание. И в этом молчании куда больше смысла, чем во всем том, что мы на эмоциях сегодня друг другу сказали. Это больно. Это будто бы я только что остался совсем один. Без матери, без отца… Какая пошлая драма.
– Тогда уж и машину оставь, это ведь я подарил ее тебе на день рождения, – застает меня уже на пороге его голос. – Ты на нее ни рубля не заработал.
Сука.
Сжимаю кулаки, кажется, до хруста. Лезу в карман и, нащупав ключи от «бэхи», демонстративно швыряю их на комод. Немедля вываливаюсь на улицу. От души хлопаю дверью, отрезая себя от отца. Сердце молотит в груди. В ушах звенит. Это даже не ярость – это какой-то удушающий апокалипсис. Аномальный пиздец. В Штатах разрушительным ураганам принято давать женские имена. «Сука-Соня» – имя моего личного торнадо, который во второй раз перевернул мою жизнь с ног на голову и разрушил в ней все до основания.