Вера задумалась. То, что Ларионов сделал ради нее при пожаре, было больше, чем мог бы сделать любой из известных Вере людей. И он не уехал в Москву. Но Инесса Павловна была права, в ней жила боль предательства. Она не могла преодолеть ее. Именно эта боль отталкивала ее от майора.
Да и кем она могла быть здесь для него? Любовницей? Она вспоминала, как заключенные называли такие отношения. «Подженились», – говорили они про постоянные пары на зоне. Она содрогалась, представляя, как будет шептаться за ее спиной администрация лагеря; как будут ухмыляться сытые и пошлые лица энкавэдэшников, приезжавших к Ларионову; как будут они спрашивать его о том, где его прежняя сожительница. Это слово было так же отвратительно, как слово «проститутка» – даже хуже! Сожительница – это женщина, с которой мужчина спит, делит часть быта, но на которой не собирается жениться. Проституция – это род деятельности, за который женщина получает деньги; она не ждет ни верности, ни любви, ни предложения от мужчин, которые делят с ней постель. Боль в сочетании со стыдом просто ломали в Вере все устремления к Ларионову.
– Нет! – вырвалось у Веры, и она закрыла лицо руками. – Нет, нет, я не смогу, никогда не смогу!
Инесса Павловна понимала, о чем думала Вера.
– Вера, – сказала она тихо. – Это непростая ситуация, я понимаю. Но помни одно: если это и вправду любовь, вся шелуха отпадет.
Инесса Павловна была огорчена тем, что чувства Веры и Ларионова никак не находили разрешения в сложившейся действительности. Она знала, что Вера несла тяжкий груз прошлого и страдала. Но ей казалось теперь, что Ларионов страдал еще больше. Что вообще мог чувствовать этот поверженный человек, узнав, что перед ним все это время была никакая не Ирина Александрова, а его первая любовь – Вера? Это перед ней он жил с любовницей, ее он домогался, от нее получил отпор. Как вообще у нее хватило мужества молчать все эти месяцы и сносить быт подле него? Была ли в его душе теперь надежда, после того как с ним случилось несчастье? Инесса Павловна понимала, что Ларионов мог измениться физически. Никто ведь еще не видел его после пожара. Понимала ли это Вера? Понимала ли она, в каком он мог быть отчаянии, узнав всю правду о том, кем она была на самом деле?
Когда Ларионова привезли в больницу, Пруст оценил, что положение майора было гораздо более тяжелое, чем предполагали его сотрудники. Он получил ожог третьей степени, и его очень долго везли по морозу, не оказав должной медицинской помощи: не остановили тепловую реакцию, не обработали раны. Доктор Пруст объяснил Кузьмичу, что жизнь Ларионова может оказаться в опасности, если его организм не справится