Через некоторое время люди стали постепенно разбредаться – кто-то пошел за махоркой; кто-то вспомнил о каком-то важном деле; кто-то заспешил на дежурство. Это произошло так незаметно и быстро, что, когда Клавка поспешно извинилась и вышла, оказалось, что за столом, кроме Ларионова и Веры, никого не осталось. Вера чувствовала, что товарищи сговорились, но теперь ей убегать было просто неприлично. Она оглянулась – Вальки и Федосьи тоже не было, они уже давно испарились.
Ларионов не хотел обременять Веру своей компанией, и она заметила, как неловко он себя чувствовал. Ей было нестерпимо жаль его. Он посмотрел на нее с тоской и слабо улыбнулся.
– Тебе, наверное, тоже надо спешить?
– Только если я вам мешаю, – ответила Вера немного шутливо.
Ларионов усмехнулся:
– Как же ты можешь мешать мне?
– Тогда, – сказала Вера, – позвольте, я сыграю.
Она взяла гитару, а он только смотрел на нее, забыв обо всем. Он затаился от радости. Вера перебрала струны и принялась быстро наигрывать.
Под горой жил медведь одинокий
(Как бы ни был печален урок),
Повалить он решил дуб высокий —
Лучше выдумать миша не мог!
Дуб свалил, чтобы меду с лихвою
Он из улия смог бы добыть.
И не мог совладать он с собою:
Невозможно ведь мед не любить!
Налетели свирепые пчелы —
И давай мишку злостно кусать!
«Вот зачем это надо все, елы?
Лучше было бы не начинать…»
И смотрел он на гору с тоскою:
«Мог бы мирно и радостно жить…»
Но не мог совладать он с собою:
Невозможно ведь мед не любить!
Нос опух, и глаза заплывали.
Горьким «сладкий» сказался урок.
А вокруг все гудели, летали
Пчелы. Что за безжалостный рок!
Ну зачем он увлекся игрою?
За диетою стоит следить…
Лучше б смог совладать он с собою:
Мед опасно медведям любить!
Он слушал ее и улыбался, подперев лицо рукой. Разве могло быть для него большее счастье? Разве знала она, как счастлив он был?! Вере ведь тоже было хорошо с ним. Ей было хорошо как никогда.
– Спой что-нибудь еще, Верочка, – попросил он робко.
Вера пела ему, а потом они разговаривали. Они не говорили о каких-то конкретных вещах, но все время говорили. Их разговор переливался из одной темы в другую. Вера чувствовала себя с ним неожиданно уютно. Только когда настала полночь, она спохватилась. Странно это было – впервые говорить с ним просто по-человечески: без ужимок, грубостей, намеков и борьбы.