– Да, с Веркой. Её отец у нас в школе завучем был. Фронтовик.
– У него двух пальцев на левой руке не было – вспомнила Машка – И хромал он сильно. Из-за осколка. Это он в клубе рассказывал. На день Победы – у Машки затуманились глаза.
– Так чё в кладовке то? – Толик разлил остатки и мы выпили – А чё, печку не топила сёдни?
– Да пусть немного выветрится.
– Да вроде нету запаха – Толик потянул носом
– Да ты водкой нюх заглушил. Есть. Тебе то что? Ночевать что ль собрался?
– Да какой ночевать? Уж рассветёт скоро. Расскажи – Толик жевал бутерброд из куска хлеба, колбасы и сала.
– Летом это было. После седьмого класса. Я на лето уходил в кладовку ночевать. Дом то у нас на двоих хозяев был. В комнатах то стены, а в кладовке перегородка из досок. Как-то уже улёгся и засыпать даже стал, вдруг слышу шёпот у соседей. Притаился, прислушиваюсь не дыша. Ну понял, что Серёга девку привёл. Кого? Непонятно. Но дружил он с Веркой. Они шепчутся, возня какая-то, а я ссать захотел. Невмоготу. Сполз потихонечку с полатей, вышел из кладовки неслышно и открыл, и закрыл дверь, которая из сеней в дом. А она у нас скрипучая была. Ну, чтоб услышали они. Сходил на улицу. Возвращаюсь. Захожу в сени, Закрываю входную дверь и захожу в дом. Папка телек смотрит, а мамка … А мамки нет. Я воды попил и хотел в кладовку вернутся. Открывается дверь и мамка заходит, и улыбается заговорщически, и палец к губам прикладывает, и меня тянет в угол, к печке. Я ничего понять не могу. А она мне шёпотом, на ухо – Я в кладовке сейчас с Серёжкой разговаривала через стенку. Он там с Веркой Онищенко. Я шёпотом говорила, чтобы он подумал, что это ты. Ты иди в кладовку, я ему сказала, что пошёл попить. Только меня не выдавай – глаза у мамки озорно блестели и она, довольная, что подслушивала и провела соседа, улыбалась. Я вернулся в кладовку, уже не скрываясь, лёг на полати.
Серёга сразу – Ромка, это ты?
– Я – отвечаю.
– А перед этим – он – мамка была?
– Нет я был – отвечаю.
– Да не ври мне, Ромка – это Серёга – Я сразу понял, что это твоя мамка была. Ну и мамка у тебя! Потом Серёга не раз вспоминал это, и с восхищением говорил о мамке. Ещё говорил, что чуть не поверил, что это был я. Но стиль её речи, хоть и шёпотом она говорила, и короткими фразами, отличался от моего, и видимо это и насторожило Серёгу.