С самого детства я ощущал внутри тихий голос, который теперь воспринимаю как Бога. Он наставлял меня: ценить уникальность своего пути, а не завидовать чужому. Однако тогда я этого ещё не понимал.
Когда стал старше и сознание начало работать активнее, я почувствовал всю несправедливость мира: как другие люди жили в достатке, окружённые благами, которых мне так не хватало. Я завидовал им и не понимал, почему у нас всё иначе. Почему мама не может дать мне того же? Почему мы не живём, как они? Меня раздражало, что у них есть все, а у меня – ничего. Буря чувств накрывала волной, как шторм.
Мне было непонятно, почему она не стремится к большему, не ищет более престижную работу, не старается сделать нашу жизнь лучше… Но я не замечал, как, из последних сил, она пыталась вырваться из этой непростой жизненной ситуации…
Теперь, став взрослым, я хочу попросить прощения. Прости, мама, за те моменты, когда я злился, когда кричал, когда не понимал. Извини за те минуты, когда не замечал, как твоя любовь была жертвенна, словно ледник, тающий, отдавая последнюю воду. Прости за то, что не видел, как ты боролась с трудностями, продолжая дарить тепло, заботу и поддержку, как солнце, пробивающееся сквозь тучи. Теперь я всё понимаю. Я знаю, что твоя любовь – бесценный дар, свет, который освещал дорогу в самые тёмные моменты. И он навсегда останется во мне, согревая мою душу.
Испытание верой
Время бежало, я взрослел. Без мужского воспитания мне приходилось искать примеры для подражания на улице, в кругу сверстников и среди чужих авторитетов. Это закаляло характер, давало жизненные уроки, но вместе с этим оставалось ощущение неполноты. Мне было трудно ощутить себя настоящим мужчиной. Я искал ответы в чужих взглядах, словах и поступках, как путник жаждет воды в пустыне, но тщетно. Возможно, тогда я ещё не осознавал, насколько важно было развить внутреннюю силу, чтобы обрести целостность.
Эти чувства преследовали меня ещё в подростковом возрасте. Неведомо почему, но, несмотря на желание сблизиться с девушками, страх сковывал. Они чувствовали это и отдалялись, замечая во мне что-то чуждое, не соответствующее невидимой гармонии. Возможно, всё происходящее было лишь игрой разума. Их присутствие лишало уверенности, не позволяя выразить чувства и оставаться собой. Со временем я с грустью осознал, что смотрел на них поверхностно. Замечал лишь оболочку, не видя души и духовной красоты. Среди незнакомых людей мне было так же некомфортно – я чувствовал себя неловко и зажато.