– Пошли, – буркнула она подругам и зашагала к выходу.
У нее было необъяснимое, но стойкое ощущение, что от этих людей лучше держаться подальше. Странные они и… неприятные.
Нет ничего круче летних каникул! Не надо никуда спешить, не надо рано вставать. Саша сладко потянулась, открыла глаза и тут же зажмурилась от яркого утреннего солнца. Все мышцы ныли после вчерашней тренировки – команда готовилась к летним сборам, и тренер решил увеличить нагрузку.
Отрабатывая вчера свой комплекс с мечом, Саша вдруг вспомнила про Димкино приглашение и невольно улыбнулась. От Димки мысли тут же скользнули к загадочной команде спортсменов: кто же они такие?
– Никитина! – вернул ее к действительности окрик Романа Александровича. – Соберись! Где скорость? Где резкость? И плоскость не держишь! Настоящим мечом уже оба уха бы себе отрубила.
Саша решительно отбросила все мысли и сосредоточилась на комплексе. Свой меч она любила, он ловко ложился в руку и тут же будто становился частью тела. Конечно, узкое, гибкое лезвие спортивного меча не могло сравниться по смертоносности с настоящим оружием, но, выполняя комплекс, Саша всегда представляла себе реальный бой.
– Стоп! Оружие отложить! – тренер звонко хлопнул в ладоши. – Разделились на группы, отрабатываем основные прыжки, цэкунфань, сюанцзы[1] и подсечку. За каждый сорванный элемент – десять отжиманий, десять приседаний!
«Вот почему все сегодня болит», – усмехнулась Саша.
Она втянула носом воздух – по дому разливался аромат блинчиков. Саша бодро соскочила с кровати и, привычным движением собрав в пучок свою разлохматившуюся за ночь шевелюру, пошлепала в кухню.
Мама сидела за столом с чашкой кофе и книгой, а перед ней стояла тарелка с целой стопкой еще горячих блинов.
– Привет, соня, – улыбнулась она.
– Доброе утро, – Саша запихнула блинчик в рот и зажмурилась от удовольствия. – М-м-м, вкусно.
– Какие планы?
– Собирались с девчонками погулять, а вечером тренировка.
– Пойдешь со мной в лавку?
– Конечно. Когда?
– Часа в три, у меня сегодня выходной.
«Лавка художника» была небольшим магазинчиком. Заправлял в ней Лев Леонидович, пожилой мужчина, которому удивительно подходило его имя из-за косматой гривы седых волос, торчащих в разные стороны. В лавке всегда пахло деревом, старой штукатуркой, маслом, красками и чем-то еще, что Саша никак не могла определить, а Лев смеялся и называл это духом творчества.