Письма. Том IV (1937) - страница 28

? Полагаю, что такие Комитеты всегда полезны. Только подумать, что у нас были объявлены чуть ли не десять кампейн[59] и все это, уже начатое, исковеркано тремя злоумышленниками! Ведь для каждой кампейн были выпущены очень красивые бонды[60] и сколько-то их было уже продано. Спрашивается, неужели же можно так беззаконно презреть и эти доброхотные пожертвования? Знают ли все наши адвокаты об этих кампейн и о бондах? Ведь это уже были общественные деньги, безразлично, было ли их много или мало, но они все-таки были. Спрашивается, какою же такою самочинною властью мог Леви выбросить за борт и это общественное начинание? Думается, что люди, покупавшие эти бонды на определенную цель, в полном праве протестовать по поводу всех происходящих разрушительных беззаконий. Когда мысленно перебираете все уже сделанное, которое должно было лишь развиваться, то становится прямо страшно видеть, какие безнаказанные преступления могут твориться у всех на глазах и даже быть кем-то вполне оправданными. И опять вспоминается, что взнос бондхолдеров гораздо превышал пресловутый резиновый миллион. А между тем об этой главной цифре даже не говорят. Также не говорят и о всех прочих пожертвованиях, превышающих многие десятки тысяч долларов. Все это так чудовищно, что не имеет даже имени в человеческом языке. В каждом деле бывают и денежные, и трудовые паи – казалось бы, это обстоятельство всем достаточно известно. Но в проделках трех злоумышленников именно это обстоятельство совершенно игнорируется. Чудовищный гранд-гиньол[61], как всегда, сводится и к драматико-смешным эпизодам. Разве не смешна гримаса шутовства, когда белокурая получает за что-то и комнату, и еду? И как смешно звучат эти семнадцать порций еды. В то время, когда оскорбляется само понятие культуры, откуда-то еще являются ресторанные порции. Все это так чудовищно, что и не находишь слов выразить. Конечно, в истории человечества не раз рассказывалось о кровавых вторжениях вандалов, в которых умолкали всякие законные соображения. Но разве там, где существуют суды, возможны подобные же варварские вторжения?

Вспоминается и другое обстоятельство. Злоумышленники начали свою агрессию в половине 1935 года немедленно после своего возвращения из таинственной поездки по Европе. Точно бы какая-то мрачная сила спешила произвести вторжение и разрушение до наступления 1936 года, о котором так много говорилось. Конечно, это обстоятельство будет многозначительным лишь для Вас всех и никто его больше не поймет, но по существу такое обстоятельство чрезвычайно многозначительно. Именно какие-то мрачные силы спешили произвести разрушение до больших сроков. Конечно, они надеялись на то, что их мерзкие разрушительные попытки сразу же уничтожат все культурные накопления, но силы тьмы при всей своей ярости все-таки ограничены в предвидении. Они не понимают, что культурные накопления неистребимы. Можно бросить в пространство любую клевету, можно пренагло напасть и вытащить ценные документы, можно взломать замки хранилищ, можно временно прервать продвижение. Но нельзя истребить культурные накопления; все клеветнические измышления минуют, как мутный поток после обвала, – и воды опять становятся светлыми. Сейчас все мы свидетельствуем великое, можно сказать, всемирное событие Пушкинского юбилея, а ведь было время, когда поэта пытались забросать всякими измышлениями. Но правда не ржавеет. И сейчас мы видим, как славное имя соединяет самые противоположные лагери. Так и во всем. Что бы ни измышляли злоумышленники, все культурное, Вами сделанное, не может истребиться. Но держите очень четкими эти Ваши культурные анналы. Если кто-то вредительски задерживает инкорпорацию Общества, то ведь такие общества могут вспыхнуть и в соседних штатах, имея ветвь везде, во всех прочих штатах. Странно подумать, что письмо Стоу не могло иметь решающего значения. Кто же может ему и всем прочим друзьям запретить иметь общественно-культурное начинание? Неужели трио проползло и в этом направлении, опять задержав продвижение? Но все эти задержания лишь призрачны. Опять обратимся к историческим примерам, и Вы увидите, что поверх преходящих мутных вод оказываются чистые родники. Итак, еще раз собирайте и приближайте к себе всех друзей. Все печатные документы о всех наших бывших событиях наполнены прекрасными именами, и мы видим: подобно Хьюиту, наверное, очень многие из них остаются лучшими доброжелателями. Соберем все ценные силы. Сохраните между собою единение как якорь последний – сохраните его искренно.