Айжаркын, прижимая к груди маленького Жылкыайдара, с восхищением смотрела на синеву озера, сливающуюся с небом на горизонте. Она чувствовала, что этот край станет её новым домом, и в её сердце зародилась надежда на лучшее будущее для её сына.
Продолжая свой путь вдоль берега священного озера, караван приблизился к урочищу Жети-Огуз. Вдали, словно стражи времён, вырастали из земли семь могучих скал, окрашенных природой в цвет запёкшейся крови. Они безмолвно взирали на путников своими каменными ликами, храня в себе древнюю легенду о семи быках.
Старики рассказывали, что в незапамятные времена, когда горы были молоды и помнили прикосновение первых лучей солнца, в краю снежных вершин и бурных рек жили два хана. Как две могучие вершины возвышались они над своими народами, но разными были их сердца, как разными бывают весна и зима.
Один хан, чье имя давно стерлось из памяти людской, словно след птицы на песке, жил с молодой женой. Красота её была подобна первому цветку эдельвейса на скалистом склоне – такая же хрупкая и редкостная. И другой хан, чья душа была черна, как бездонные горные пропасти, возжелал эту красоту для себя.
В ночь, когда луна спряталась за тучами, будто не желая видеть злодеяния, он похитил женщину. И пролегла между двумя родами кровавая межа, как трещина в горной породе, что с каждым днем становится все глубже и шире.
Мудрецы, чьи души давно очерствели от человеческой злобы, нашептали черные слова хану-похитителю: "Убей её, и верни мертвое тело мужу. Так ты утолишь и свою месть, и его требование справедливости."
И устроил хан великий той в горах. Семь быков, красных как закатное солнце, были принесены в жертву. Их кровь впитывалась в землю, предвещая еще большее кровопролитие. А когда пал последний бык, хан вонзил кинжал в сердце той, которую не мог заполучить.
Но горы не стерпели такого злодеяния. Из раны женщины, вместе с алой кровью, хлынул кипящий поток, будто сама земля восстала против жестокости человеческой. Воды затопили долину, унося с собой и праздничные яства, и гостей, и весь род жестокого хана.
И остались от того черного пиршества лишь семь скал, похожих на быков, окрашенных кровью невинной жертвы. Стоят они и поныне в долине Джеты-Огуз, как вечное напоминание о том, что даже горы не прощают человеческой жестокости.