Это явный перебор! Ведь Смирчук явно понял, что жена не виновата. И все равно измордовал ее. Как же, ведь уже настроился на драку. Что зря задору пропадать!
Андрей подлетел к шефу, развернул его и со всей силы впечатал кулак в перекошенную рожу. А потом еще раз. И еще. Это подействует лучше фармы!
Смирчук осел на пол, схаркнул кровь на ковер и поднял глаза на Андрея.
– Много на себя берешь…
– Ты придурок, – членораздельно, чтобы дошло, проговорил Андрей, – безмозглое говно, твоя жена беременна. От тебя. Хотя на ее месте я бы сделал аборт. И это не любовник.
Лысый мужик, сжавшийся в углу гостиной, поднял голову.
– Риана Арнольдовна хотела тебе, говнюку, помочь. Нашла выход на поставщика золота из Индии.
– Индия? – тупо переспросил шеф и тяжело поднялся. Налитые кровью глаза остановились на лысине гостя.
Достав из бара бутылку Курвуазье, Смирчук налил полный стакан и выпил, утер рот рукавом, размазав кровь. Исподлобья взглянул на Андрея.
– Вали отсюда. Навсегда. И скажи спасибо, что живым уйдешь. А ты, – он наставил палец на лысого, – выпьешь со мной. За эту вон! За беременную жену!
Он засмеялся, икая и кашляя одновременно. Андрей давно подозревал у шефа расстройство личности. Но теперь он засомневался. Никакое это не расстройство. Самая настоящая шиза. Но агрессия сейчас пошла на убыль, можно спокойно оставить Риану в одном доме с мужем.
Перед уходом он уложил стонущую женщину на диван, где до нее валялся Смирчук и накрыл тем же пледом. Погладив ее по волосам, Андрей вызвал скорую, предупредил домоправительницу. Подумал было, что стоит позвонить еще 02, но глянул в сторону кухни и передумал. Там уже бывший шеф с расквашенной рожей опрокидывал в себя полный стакан коньяка. Полупустая бутылка стояла на полу, на столе валялись три куска хлеба. Лысый сидел напротив, уронив голову на руки. Сцена напоминала пир алкашей на помойке.
Пусть Риана сама решает, сообщать ли в полицию о побоях. Впрочем, это наверняка сделает врач скорой.
Вроде бы все. А, ключи от Майбаха. Небрежно швырнув их на стол, Андрей вышел и вдохнул прозрачный вечерний воздух. С набережной доносились веселые голоса, тянуло сыростью. В голове все еще звенело от злости. Надо пройтись.
И все же стало немного легче от того, что он высказал придурку-Смирчуку все, что о нем думает. Как груз с души упал!